Я смотрела в распахнутое окно, дожидаясь экономку, и думала о Лене. Два месяца пролетят незаметно. Скорее всего, она и глазом моргнуть не успеет, как пролетит время. Заначка на черный день у нее имеется. Проживет как-нибудь одна, не маленькая все-таки. Как-никак ей уже двадцать шесть лет. На крайний случай о Лене позаботится бабушка Нюра. Вот только зачем она так стремилась сюда? Неужели здесь водятся динозавры? От этой мысли мне стало не по себе. Чтобы поберечь нервные клетки, я решила узнать у кого-нибудь о них. Например, у экономки. Стоило вспомнить об этой «распрекрасной» женщине, как она появилась в дверном проеме и рукой поманила за собой. Препираться смысла не было, поэтому молча вышла из комнаты. Я переступила через порог, состроила ангельское личико и произнесла елейным голоском:
– А ключ можно получить?
Лорена едва не испепелила меня взглядом, но, сопя, требуемый предмет отцепила со связки. Я мило улыбнулась, заперла дверь и спрятала ключ в глубокий карман. Он звякнул о выключенный мобильник, который я прихватила с собой. Вдруг украдут? Здесь он, может, и ни к чему, но я же вернусь в свой мир.
Мы отправились в кухню. Идти до нее оказалось прилично – минут десять. Полюбопытствовать у Лорены про динозавров я не решилась – пыталась запомнить дорогу до нового рабочего места. То ли экономка сама позабыла, как туда попасть, то ли мой топографический кретинизм проявил себя во всей красе, но бесчисленное количество поворотов и коридоров стали похожи друг на друга. О том, смогу ли без происшествий вернуться в свою захудалую комнату, решила пока не думать.
Ароматные запахи добрались до моего носа раньше, чем мы до кухни. Прислуга встретила меня настороженно. Большую ее часть, что удивительно, составляли мужчины.
– Принимайте новую посудомойку. Вивьен, покажи ей тут все, – скомандовала Лорена светловолосой полноватой женщине средних лет и спешно покинула кухню.
Я бы тоже с радостью сбежала отсюда. Если в моем жалком пристанище было жарко, то тут – пекло. И причиной тому являлись две печи с дымоходами. Вдобавок под большим котлом горело сильное пламя, длинные языки которого тянулись высоко вверх. Мясник у стены свежевал кроличью тушку, пекарь формовал хлеб. Худой, еще неокрепший мальчишка таскал дрова. Огонь, казалось, проглатывал их мгновенно.
– Здравствуйте! – я приветливо улыбнулась и окинула взглядом новых «коллег». Кто-то улыбнулся в ответ, кто-то посмотрел почти безразлично, а кто-то скользнул по мне плотоядным взором. От них не уберегло даже мешковатое платье, добавившее моей фигуре пару размеров. – Меня зовут Вика.
– Вивьен. Пьер. Рамон. Джонатан…
Они поочередно называли свои имена, а я перестала запоминать их уже после пятого. Все равно без толку.
– Пойдем, – поманила меня жестом руки Вивьен, и через пару мгновений мы оказались в небольшом помещении, почти доверху набитом грязной посудой, готовой в любой момент рухнуть наземь.
Посреди стоял большой медный чан с грудой немытых тарелок, жирных решеток для жарки и половников. Вилки и ложки наверняка утонули в зловонной жиже. Я едва не села на пятую точку, увидев этот Эверест, но побоялась даже шелохнуться. Вдруг потревоженный горшок хорошенько огреет меня по голове или спине?
– И когда ее мыли последний раз? – почти шепотом спросила у старшей по кухне, пытаясь совладать с шоком.
– Наверное, с тех пор, как умерла Мивина, ни разу, – задумчиво вымолвила женщина, слегка склонив голову. Я судорожно сглотнула, ответить было нечего.
Около получаса служанка объясняла мне, где набирать чистую воду – из колодца, куда выливать грязную – на задний двор, и чем шаровать кастрюли и котелки – песком на улице. Мочалку же заменяла крапива или пучок травы.
– А не напомните, какой у вас… у нас, – я торопливо поправилась, – нынче год?
– Шесть тысяч восемьдесят первый, – Вивьен посмотрела на меня, как на полоумную.
– Какой-какой? – мне показалось, что я ослышалась, но женщина повторила ответ. – Интересно, это по китайскому или еврейскому календарю?
– Что? – она сильно нахмурилась, силясь понять, о чем я.
– Говорю, что жарко сегодня. Невмоготу уже, – и вытерла тыльной стороной ладони проступивший на лбу пот.