Костя «мазнул» по нему мутным глазом, пробурчал что-то о профессиональной ментовской доброте и скрылся за дверью банного отделения. Вскоре раздался шелест душа. Минут через пять хлопнула дверь сауны. Костя забормотал что-то по телефону, а Максим принялся дозваниваться в соседний мини-маркет. Минут через десять ему по удалось, и он долго и во всех подробностях начал обсуждать с директором заказ на завтра. Торговался он по каждому пункту и с удовольствием, прекрасно зная, что такие клиенты, как фитнесс-центр, у небольшого магазина — на вес золота, и директор часто готов идти на значительные уступки, чтобы их не потерять.
— Пойми, Максим, — проникновенным голосом убеждал его директор-армянин. — Раки — они севанские! Это тебе не вонючие перемороженные креветки, выловленные в европейской канализации! Это вкусно, как… — Он замолчал, мучительно подыскивая самое убедительное сравнение.
— Как Синди Кроуфорд, — закончил за него Максим.
— Да, наверное, — неуверенно согласился директор. — Я не знаю, что это такое, но верю тебе. А ты мне — не веришь. Почему?
Подобные беседы случались у них раз в неделю. Оба понимали, что это просто игра, поэтому относились к ней соответственно. Через полчасика тема была исчерпана, и они с удовольствием перешли к обсуждению футбольных новостей.
Затем Максим, мурлыча себе под нос какой-то «советский марш», продолжил уборку. Причем текст марша сочинял тут же, не выпуская из рук швабры. Во время пауз он слышал, как Константин с кем-то разговаривает по телефону — бесконечный ими разговор. Денег не жалко, подумал Максим, часами болтать по мобильному… Ладно, был бы разговор важный, а то: «Да, конечно… Ну, хорошо… увидимся… привет жене… не понял… ладно… не важно… успеется… как дела?.. Ничего, ничего… нормально… привет жене… да, конечно… Ну, хорошо…» — и так далее.
Максим вспомнил опухшую, пожелтевшую физиономию Константина, хмыкнул, достал из холодильника бутылку «Хейнекена» и толкнул дверь банного отделения. Закрыто. Из-за двери неслись бесконечные «привет жене» и «увидимся». «Ну и черт с тобой! — решил Максим и поставил бутылку на место. — Пить меньше надо!»
Он выкурил сигарету, добил вчерашний кроссворд, погладил так и не пропаренную сегодня ногу, потянулся и, тяжело вздохнув, направился ремонтировать сливной бачок в мужском туалете, рядом с тренажерным залом. Целую неделю он оттягивал этот момент, надеясь в глубине души на напарника. Тот оставался глух и слеп, придирчиво следуя железному правилу: в твою смену сломали, ты и ремонтируй. Максим провозился с ремонтом около получаса, а когда вернулся на рабочее место, то увидел, что дверь сауны открыта — оттуда раздавались «охи» и «ахи» Константина.
Минут через пять его красная физиономия появилась в дверном проеме.
— Ты где бродишь? — Глаза воспаленные, голос хриплый. Похоже, и впрямь сегодня утром господин Баргузов сам себе противен.
— Толчок ремонтировал. Может, тебе пивка? — предложил Максим, видя, что начальник чувствует себя не лучше, чем до сауны.
— Хорошо бы… — мечтательно протянул Костя. — Только очень холодного, ага? И бутербродик, с семгой.
— Сделаем, — кивнул Максим и принялся конструировать огромный — по Костиным габаритам — сандвич, на который ушла целая рыбная упаковка.
Глава 3
Щелкнул замок, и прихожая наполнилась пыхтеньем и голосами:
— Мамуль, завтрак готов?
Татьяна тщательно смазала мармеладом последний тостик и положила его на блюдо.
— Готов, спортсмены, готов. Бегом под душ — и за стол. — Она включила под кофеваркой огонь, расставила на стол тарелки, поставила сахарницу и масленку. Взгляд упал на пустую солонку. — Папочка! Ты можешь пока не разуваться. Соли нет абсолютно. Пока ты весь такой спортивный, сгоняй-ка в гастроном. Две пачки — домой, одну — на дачу.
— Чур, я с папой! — Илюшка уселся прямо на пол и начал надевать кроссовки.
— Ты бы лучше пока принял душ и почистил зубы. Папа вернется через пять минут.
— Ну, мам… — заныл Илюшка. — Папа как раз закончит про племя вако. А то я их от сиу не отличаю…
— Тогда, конечно… Просто не представляю, как ты мог жить до сих пор, не отличая вако от сиу. Только быстренько, а то кофе остынет.
Татьяна вышла на балкон. Сергей с Илюшкой — в спортивных костюмах одного цвета — пересекали двор и весело о чем-то болтали. Она проводила их взглядом до самого угла, еще раз удивившись: как вырос Илюшка за последний год… Высокий и очень ладно скроенный, он выглядел значительно старше своих восьми лет. Она подумала о том, что лучше быть толстой и бедной, но счастливой, чем такой, как Кира — богатой, но одинокой. И лучше за малые деньги заниматься любимым делом, чем за большие — тем, от чего тебя тошнит.