- Уоми, - шепотом спросила она, - ты видел вчера Пижму?
- Да. Я поговорил с ним, и сегодня утром они с Курбу ушли вверх по реке.
- Ты дрался с Курбу?
- Если это можно назвать дракой. Он бросился на меня с дубиной, а я сломал ему руку.
- А Пижму?
- Он стал всячески позорить меня и мать Гунду. Пришлось его научить вежливости. Теперь он не меньше месяца вообще будет молчать, а есть сможет только пережеванную пищу.
Кунья тихонько засмеялась:
- Мой Уоми! Любимый! Ты – самый лучший. И все же я рада, что ты его не убил. А когда мы начнем строить свою хижину?
- Очень скоро. Может быть, уже сегодня. Мне надо только подумать, как Дабу нам будет помогать.
- Как хорошо! – и она еще сильнее прижалась ко мне, гладя рукой мою грудь.
Мы уже начали было снова засыпать, как вдруг пронзительные крики прорезали воздух. Я вскочил, подбежал к двери и выглянул – в центре поселка толпились люди. Быстро одевшись, я схватил копье, сунул за пазуху кинжал и, направляясь к двери, оглянулся. В хижине все проснулись, брат Тэкту поспешно одевался, побледневшая Кунья сидела в постели, прикрывая обнаженную грудь шкурой, которой укрывалась во сне. Ее глаза умоляюще смотрели на меня:
- Уоми! Будь осторожен! Я люблю тебя!
- Я тоже люблю тебя, Кунья! Со мной ничего не случится, не бойся! Я – Уоми! – и я выскользнул за дверь.
* * *
На площади собрались жители Ку-Пио-Су, наспех одетые и вооруженные кто чем. Раздавались крики:
- Суаминты! Суаминты!
Проталкиваясь к центру группы людей, где стояли Карась, Сойон и несколько молодых охотников, я, прислушиваясь к разговорам, понял, в чем дело.
Дня три назад младший сын Сойона, юный Сойгу, ушел проверять западни. Он не вернулся к вечеру, но все подумали, что он просто заночевал в лесу. Однако, когда он не пришел и на другой день, четверо молодых охотников отправились на поиски. Они нашли Сойгу у дальних ловушек, мертвого и окровавленного. Убили его, чтобы ограбить. Было похищено все – одежда, оружие, охотничья сумка и припасы, а обнаженное тело бедняги было истыкано копьями. Рядом лежала сломанная стрела с грубым каменным наконечником, по которой и узнали, что это дело рук суаминтов.
Суаминтами в Ку-Пио-Су называли племя бродячих лесных людей. Они не имели постоянных стойбищ, а скитались по лесам, промышляя охотой. Когда дичи вокруг становилось мало, они уходили на новое место. Селений рыболовов они сторонились, и иногда о них ничего не было слышно несколько лет. Натыкаясь на ловушки, они похищали пойманную дичь, прихватывая также силки и капканы. Особенно ненавидели их за то, что при случае они брали в плен и уводили с собой женщин, обычно молодых. Мужчин они при встрече убивали, если могли – они всегда нападали большими отрядами, не решаясь вступать в схватки на равных.
Найдя тело Сойгу, охотники определили по следам на снегу, что суаминтов было не меньше дюжины, поэтому преследовать их сразу было невозможно. Оставалось только поскорее вернуться в поселок за подмогой, что они и сделали.
Собравшиеся жители поселка пришли в ярость – как можно скорее найти и наказать убийц! Толпа уже двинулась было к лесу, когда я громко закричал:
- Стойте!
Все остановились и обернулись ко мне.
- Стойте! Нельзя всем уходить. Суаминты хитры – мы уйдем, а они нападут на незащищенный поселок. Надо оставить тут охрану.
- Кто же пойдет?
- Пойдут самые быстрые, старики останутся охранять Ку-Пио-Су.
Никто не возразил, и я пошел между стоящих толпой людей, отбирая тех, кто был помоложе. Из молодых только Гарру я велел остаться в поселке. Он обиделся:
- Гарру бегает быстро!
- Пригодятся и тут твои ноги, надо в Ку-Пио-Су быть хоть одному бегуну!
Карася я попросил остаться в поселке и командовать его обороной. Отобрав отряд человек в тридцать, я подошел к Сойону, стоявшему в стороне с опущенной головой – погиб его любимый, младший сын.
Я взял его за руку и повернулся к отряду:
- Кто лучше всех знает лесные тропинки?
- Сойон! – отозвалось несколько голосов.
- Кто будет больше всех торопить погоню?
- Сойон! Суаминты убили его сына!
Я повернулся к Сойону и поклонился ему:
- Сойон, будь предводителем в этом походе!