Ладно, пора выбираться и по горячим следам написать заявление в полицию. Вот уж не думала, что первая заграничная поездка закончится столь плачевно!
Что-то тяжелое оттягивало локоть. Сумка с фотоаппаратом! Почему Маша его не взяла, без него преступление теряло всякий смысл.
– Она опасна для общества! Таких надо изолировать! – пробурчала я и потянулась проверить, на месте ли телефон, деньги, документы.
Меня прошиб холодный пот. Я шарила рукой по земле снова и снова, хлопала себя по бедрам в глупой надежде, что переложила кошелек в карман джинсов. Ничего! Воровку не интересовал фотоаппарат, она лишила меня средств к существованию и возможности вернуться на родину.
В приступе отчаянья я со всей силы ударила кулаком по земле. Дура! Она ведь сразу тебе не понравилась, но ты проигнорировала интуицию, поддалась стадному чувству. Омар Хайям не зря писал: лучше быть одному, чем с кем попало. Пусть он имел в виду брак, я бы распространила это правило на все сферы жизни.
Ладно, хватит сетовать на судьбу. Если не желаю вдобавок простыть, пора выбираться. В гостинице меня помнят, позволят позвонить, а там уж… Что «там уж» я пока не решила, потом придумаю.
Подхватив сумку с фотоаппаратом, наугад побрела к выходу. Странно, иду, иду, а никак на дорожку не выберусь. И местность, вроде, другая. Сад Кинских на холме Петершин, а тут равнина, только кочки изредка попадаются. И парк запущенный, деревья и кусты растут как попало. Ладно, если даже напутала с направлением, рано или поздно выберусь.
И я выбралась…
В недоумении уставилась на темневшие в поле стога. Ни дорог, ни машин, ни домов.
– Эй! – неуверенно позвала я, надеясь, что странный пейзаж – последствия действия газа.
Голова до сих пор напоминала барабан, язык вялой устрицей ворочался во рту. Жутко хотелось пить. Наверное, я бы за один присест выдула целый литр.
Нет, бред какой-то, точно бред! Откуда в центре Праги пшеница? И куда подевалась река?
– Эй, есть здесь кто-нибудь! – в отчаянье закричала я, даже руками помахала.
За спиной хрустнула ветка. Обернувшись, я очутилась нос к носу с двумя плечистыми мужчинами бандитского вида. Воняло от них соответствующе – куревом, перегаром и потом. Не желая ко всем бедам расстаться с фотоаппаратом, а, может, и с жизнью, попятилась. Мужчины осклабились, загоготали. Никак не могла понять, что меня в них смущало. Кроме запаха и намерений, разумеется. Столь удачно выглянувшая луна подсказала ответ. Грабители походили на актеров провинциального театра, задумавших поставить «Робин Гуда»: те же нелепые рубахи, мешковатые штаны, куртки на шнуровке. Только вот оружие в руке одного из них настоящее. Не нож, а целый тесак!
Заголосив дурным голосом, сделала первое, что пришло в голову, – наклонившись, метнула в глаза ближнего нападавшего горсть земли. Попала! В ответ посыпались ругательства на незнакомом языке. Вслушиваться по понятным причинам я не стала. Воспользовавшись тем, что второй бандит временно впал в ступор, дала стрекача.
Никогда прежде я так быстро не бежала! Хлопавшая по спине сумка с фотоаппаратом подстегивала, словно кнут лошадь. Я боялась обернуться, проверить, далеко ли преследователи. Хвала изобретателям кроссовок, без них мой забег закончился бы очень быстро. Как же хорошо, что я каждый вечер перед сном нарезала круги в парке возле дома! Будто знала, что однажды пригодится.
Я держалась до последнего, рухнула на прокисшую солому только тогда, когда резь в боках стала нестерпимой. Шумное дыхание разрывало грудь. Да меня за десятки километров слышно! Оставалось уповать на то, что преследователи отстали. Деваться мне все равно некуда, максимум пару метров еще проползу, поэтому перевернулась на спину и доверилась судьбе.
Какое же над головой небо! Почему я раньше его не замечала? Хотя в городе оно другое, подсвеченное электричеством, с мигающими огоньками вышек, спутников и самолетов. А тут звезды. Много влажно мигающих звезд, напоминающих рассыпанные по темно-синему бархату бриллианты.
Интересно, сколько времени прошло?
Я угодила в лужу, поэтому куртка, часть футболки и джинсы промокли, от каждого дуновения ветерка по коже пробегал холодок. Зато сердцебиение пришло в норму, бока больше не ходили ходуном.
Неужели оторвалась? Не веря собственному счастью, рискнула сесть и напряженно прислушалась. Ни единого звука, только шуршит неподалеку мышка-полевка. Заметила меня, заводила носиком, уставилась глазами-бусинками. Она на меня, я – на нее. Мышка убежала, а я осталась. Выждав для верности еще немного, поднялась и, перебежками от одной вязанки снопов до другой, продолжила путь в неизвестность.