Димитрий снова вернулся в дом. В комнате было так пусто, казалось, что этот дом пропитан пустотой и одиночеством. Когда он уходил от Лоры, с каждым шагом, он уничтожал воспоминания о счастливых проведенных дней вместе. Когда она стала такой расчётливой? Когда она успела продумать свои ходы, когда поняла, что не любит его? Он не смог ответить ни на один из своих вопросов. Он выбрал ее, свою первую и единственную любовь, а она выбрала другую сторону.
Боль не была такой сильной, она не обрушилась на него, как гигантская волна цунами, потому что он на подсознательном уровне был готов к предательству. Максим предупреждал его, и говорил об этом ему прямо, глядя в глаза. А он не верил, потому что ненавидел, что его брат всегда прав.
Дверь чуть скрипнула, и Димитрий резко вскинул голову, чтобы встретиться взглядом с незваным гостем. Но комната продолжала оставаться пустой. Вампир привстал с удобного кресла, пытаясь понять, что происходит. Он явно был не один в этом доме. Глазами он выискивал хоть малейшее изменение в предметах и обстановке в целом. Он чувствовал что-то невесомое, парящее, эфирное в воздухе, но не смог разглядеть это. Он бродил по комнатам, ощущая тяжелый взгляд за своей спиной. Он почувствовал приближение, и не смог развернуться, чтобы отразить удар, сражаясь с невидимкой. В боку закололо, колющая боль превратилось в нестерпимое жжение. По сравнению с адом эту пытку можно было вытерпеть, но еще один удар заставил его упасть на пол, корчась от боли. Димитрий понимал, что его сделка с ангелом обернулась против него. Он не просил Авраама убивать его, он просил оружие, чтобы убить брата. А теперь он сам, изрезанный святым оружием и истерзанный от жжения и колотых ран, валяется на полу и мечтает, чтобы брат нашел его, и спас.
Подходя ближе к дому, Максим услышал протяжный вопль. Не теряя времени, Максим влетел в дом и нашел Димитрия, лежащего на полу. Его тело было залито кровью, а сам он стонал и явно мучился от своих ран.
- Что случилось?
Он попытался перевернуть брата, но тот лишь яростно замотал головой, давая понять, что он сам справится. Но ничего не выходило. Раны всё кровоточили, а на исцеление не было сил.
- Исцеляйся!
- У меня не выходит! – застонал Димитрий. – После ада я очень сильно ослаб. По-моему, это мой конец!
- Нет! Ты не можешь бросить меня!
Максим наклонился и взяв брата на руки, вышел во двор. Он бережно положил его на теплую траву, и начал осматривать его тело.
- Кто это сделал? Вампиры, ведьмы? Я их всех убью! - зарычал он. Максима всегда выводило, что его брат постоянно оказывался слюнтяем, когда дело доходило до женской юбки. И судя по тому, что он вернулся обратно в дом, это означало лишь одно, Максим был прав. Он всегда прав.
- Ты не сказал про оборотней? – возразил Димитрий. – Ты им слишком доверяешь?
Димитрий попробовал расслабиться, но боль по-прежнему жгла его внутренности, как будто желала запечь его, как рождественскую утку.
- Они мертвы. Вся Волчья Долина усеяна волками.
- Что?
Зря он это сделал, теперь боль распространилась так быстро, что тело начало неметь, а от кончиков пальцев можно было прикурить сигарету.
- Это был ангел.
- Ангел? Ты вернулся из ада и уже успел насолить ангелам? Ты ведь в курсе, что ты бессмертен? Ангелы не могут убить тебя, братец!
- Я это знаю! Но я уже говорил, я не могу исцелиться, боль слишком сильная, а тело слабо.
- Не тело, твой разум. Твое предательство и честность вызвали в тебе огромную жажду вины. Ты сам не хочешь исцеляться. Ты боишься, что, исцелившись, ты вернешься к тому, что начал несколько веков назад. Но тебе придется это сделать. Умереть ты не можешь, по крайней мере сейчас, поэтому отшвырни свои сомнения и исцелись, черт возьми!
Максим орал ему в лицо, нажимая на его раны своими массивными руками. Он намеренно провоцировал его, взывая к его ярости, гневу, который бы заставил Димитрия ответить ему, что-то сделать. Словно каменные булыжники-метеориты взрывались в теле Димитрия, когда Максим каждый раз касался его ран. Пик боли стал ярче, жестче, казалось, что это финальная стадия, и он просто может закрыть глаза и позволить себе немного поспать. Он чертовски устал воевать за свою кровь, кровь вампира, которая изначально ему не принадлежала. Став монстрами, они с братом причинили многим ужасные страдания. А вина, о которой говорил Максим была не просто огромной жаждой, она была живой, осязаемой, как та боль, которая разрывала его тело на куски.
- Ты говорил, что ты трус, а я твердил, что нет! Но ты хуже, чем трус, ты чертов лицемер! Чего ты хочешь? Снова оставить меня, бросить как тогда, когда умчался в ад? Хочешь быть похожим на нашего отца? Признайся, что ты не желаешь брать ответственность за свои решения, обернувшееся в чудовищные последствия. Будь мы с тобой сейчас людьми… - Максим замолчал.