Разработки Хёншика?..
Эх, всё же каких бы глупостей он ни натворил на закате своей жизни, после смерти его труды стали для нас поистине неоценимы. Ну а личный дневник — действительно занимательной вещицей, к которой я то и дело возвращался в трудные для себя минуты.
— Да, спасибо, — натянуто улыбнулся я. — Глупо было бы не воспользоваться… такими преимуществами.
— Изучив большую часть его работы, я поняла лишь то, что мне до него далеко, как до луны.
— Под действием сыворотки кто угодно может достичь недостигаемых на первый взгляд вершин. Вот только цена за это так же высока.
— Я понимаю, — опустила Мария взгляд, а на лице ее пролегла тень. — К тому же… нельзя быть талантливым во всем, — вновь глянула она на меня с хитрой улыбкой. — Человеческие возможности сами по себе довольно ограничены, поэтому максимум следует черпать из уже имеющихся.
— Если ты успокоить себя пытаешься таким образом, то не стоит, — покачал я головой, и уголки губ девушки дрогнули. — Просто прими как данность, что сыворотка — это чистый яд, и заглядываться на нее не нужно.
— Но я…
— Я говорю не только о зависимости и разрушении организма от сыворотки известного нам производства. Искусственное и стремительное повышение человеческих возможностей может оказаться обманчивым преимуществом.
— Ну да, ну да… — протянула та, лишь бы отвязаться от моих нравоучений. — Вернемся тогда к аукциону, если с темой сыворотки мы закончили.
Нет, мне не показалось. Знаю я еще как минимум одного человека, у которого так же ярко загораются глаза, когда речь заходит о модифицирующем препарате. Пак Джису. Не верю я, что интерес молодого генетика ограничивается лишь научными изысканиями. Дай ей только волю, не побоится лично на себе испытать что-нибудь эдакое. Но мне-то не понаслышке известно, каково быть и ощущать себя… не таким.
— Лучше нам всем прибыть на место по отдельности, с промежутком примерно в пять-семь минут, — будничным тоном продолжила Мария как ни в чем не бывало. — Встретимся уже внутри, возле витрины с третьим лотом — возьмем его за ориентир. Если среди приглашенных и впрямь окажется поставщик, то, скорее всего, он выступит с мотивирующей на покупку презентацией непосредственно перед началом торгов, чтобы набить цену. Искать его раньше не имеет смысла. Только если он сам изъявит желание представиться гостям и ответить на их вопросы. Но ты ведь не собираешься расспрашивать его об организаторе напрямую?
— За кого ты меня принимаешь? А вот когда мы останемся наедине…
— Я прослежу его маршрут от башни до того места, где он остановился, и скину координаты, если потребуется.
— Только постарайся не лезть на рожон. Как тогда, с флешкой, — припомнил я девушке аукцион в Лионе, и она кокетливо захлопала ресницами. — В тот раз тебе удалось провернуть всё по высшему разряду, но не факт, что ты не засветишься и сейчас. Я не могу потерять своего лучшего хакера так опрометчиво.
— А кого ты еще имеешь в виду? Эм Дже? Или у тебя на примере еще какие-то хакеры есть? — прищурилась Мария. Мои слова явно уязвили ее самолюбие.
— Есть. Но они и близко не настолько профессиональны, как ты. Можешь взять на заметку.
— Что ж…
Позавтракать мы зашли в небольшую, но стильную кофейню в европейском стиле. Разговор ограничивался обсуждением планов на сегодняшний вечер, ну а после наши с Марией пути разошлись. Девушка отправилась по магазинам, чтобы хоть как-то убить время, я же вернулся в гостиницу и оставшиеся до подготовки к мероприятию часы провел за работой над доверенным мне проектом.
Джинхёк, спавший до этого крепко, как младенец, глаза разлепил только ближе к обеду. Вероятно, сказывалась его недавняя загруженность в участке. Что там у него было? Два дела об убийствах с особой жестокостью, три о грабеже… Но ничего против я не имел. Пусть отсыпается. Хотя бы немного посидел наедине с самим собой в тишине и покое, и на том спасибо.
Когда лейтенант вернулся в номер с чашечкой своего любимого двойного эспрессо, пересказал ему слова Марии о камерах, прослушках и прочем, что ему следовало бы знать.
— Я с самого начала понимал, с какой целью мы туда идем. За идиота меня только не держи, ладно? — огрызнулся мужчина, чашечкой описав окружность в воздухе. — Не против был бы, конечно, пересажать за решетку всех, кто имеет отношение к скупке и продаже контрабанды. Прям-таки руки чешутся.