*
Тим очнулся сразу. Вот только что он плавал в теплом море, где не было ни дна, ни краев, а теперь лежит на жесткой постели и ощущение собственного тела заставляет его стонать.
Болели ребра. Ныли руки, ноги жгло, как от крапивы, которая росла в саду их дома, в висках пульсировала кровь.
— Очнулся, — сказала пока невидимая девушка.
Тим попытался повернуть голову направо. Через минуту это получилось и он увидел, что за столом, накрытым скатертью и заставленным всякой чепухой вроде шара для гадания, колоды карт, коробочки с рунами, ожерелий, косточек и воска, сидит цыганка. Или все же нет? Ее кудрявые черные волосы плащом укрыли спину, пестрое длинное платье спадало на пол, но при том у нее были яркие зеленые глаза и белая кожа.
— Детектив! Мальчик очнулся.
Занавес из бусин, нанизанных на нити, раздался и в комнату вошел крепкий брюнет в странном одеянии. У него было усталое лицо со шрамом, пересекающим правую бровь, седина в густых волосах и морщины у глаз.
— Жив, значит, — не спросил, а сказал он, присаживаясь на постель рядом с Тимом. — А ты везунчик, парень.
Цыганка – Тим решил называть ее так, пока не узнает точного имени – зашуршала чем-то на полках шкафов, достала склянку с жидкостью синего цвета и сказала:
— Не такой, как тебе показалось. Ну-ка, милый, открой ротик.
Тим подчинился мягкому, но все же приказу. В горло пролилась освежающая кислая жидкость, и он сглотнул, замечая, как с каждой секундой ему становится легче, а боль отступает.
— Ну-ну, хватит. Мы же не хотим, чтобы у тебя вырос хвост?
Тим испуганно замотал головой и попытался незаметно ощупать спину. В этом городе всякое можно было ожидать.
— А где Алиса? — выдавил он. Горло перехватил спазм, но боль в груди ушла. — С ней все хорошо?
— Марта, а можно и мне такого зелья? — Детектив достал из кармана бумажную измятую коробочку и выудил из нее сигарету. — Мне уже не двадцать, кости по ночам скрипят.
— Обойдешься. — Марта шутливо стукнула его по плечу, а потом сказала: — С девочкой ничего не случилось, она просто спит. И будет спать до самого утра. Поговорите тут, а мне надо заняться делом. — Она нажала на стенку шкафа, и тот провернулся вокруг своей оси, открыв лестницу вниз.
Тим поднял бровь. Детектив захлопал по карманам.
— Вот. — Руки ослабли, но все же слушались. Тим достал из кармана зажигалку, щелкнул и поднял ее вверх. Детектив кивнул, нагнулся над огоньком и подкурил сигарету. Табачный дым поплыл по комнате, разгоняя тени по углам. — А мы вас искали... Проводник, он сказал, надо к вам... Как он? Он умер?
— Кто – он? — удивился Детектив. От него сильно пахло порохом и почему-то лакрицей. — Отлеживается у себя на Вокзале, ноет, как ему тяжко на службе приходится. Требовал вчера повышения и пересчет жалования, как будто он его получает.
У Тима закружилась голова и он хихикнул.
— Хочешь? — Детектив выудил из кармана лакричную палочку, облепленную крошками табака. — Нет? Ну и ладно. — Он глубоко затянулся, столбик пепла упал на одеяло.
— Мы можем уйти отсюда? — спросил напрямик Тим. Он уже понял, что в этом Городе все иначе и прежние правила тут не работают.
— Не знаю. — У рта Детектива залегли глубокие складки. — Правда, не знаю. Иногда к нам приходят люди, получают от Теней свое и уходят. Иногда остаются. Некоторые гибнут, у нас тут хватает всякого. — Заметив взгляд Тима, он поспешно сказал: — Нет, тут неплохо. По-настоящему. Я зову этот город Городом Теней, потому что он соткан из них. Знаешь, парень, Тени ведь не добрые и не злые – для них таких понятий попросту не существует. Просто чаще всего они дают приют тем, кто прячется от света, так стоит ли винить Тень в том, что она лишь отражается от твоей фигуры?
Тим ничего не понял, но промолчал. Детектив докурил, затушил окурок в пепельнице, которую выудил из-под стула, и совсем другим тоном сказал:
— Мне пора идти на дежурство – оборотни беспокоятся, чуют луну, – так что скажу прямо. Выход вам придется искать самим. Мне он точно не откроется, проверено. Так что, парень, рассчитывай на себя.
С этими словами он встал и вышел.
Тим задремал, а когда проснулся во второй раз, то увидел, как Марта колдует. Она смотрела в хрустальный шар – лицо напряженное, нос заострился, пальцы хищно скрючились вокруг подставки, – и шар сиял. На нее ложились цветные пятна, иногда цвета сменялись так быстро, что от этого болели глаза.
— Видишь цвет? — спросила она тихо, не глядя на Тима.
— Голубой. А теперь желтый. И опять голубой. Красный. Снова…
— Хватит. Я поняла.
Она выпрямилась, потянулась как кошка, и Тим смущенно отвел глаза, заметив, как натянулось на груди платье. Марта хмыкнула. Он услышал её легкие шаги: она ходила по комнате, звенела стеклом, шуршала страницами книг – а потом села в изножье его постели.
— Дай-ка руку, милый.
У нее оказались неожиданно жесткие твердые ладони. Марта склонилась над его рукой, выводя пальцем тропинки и дорожки, сбегающие к запястью.
— У тебя есть дар. Ты чувствовал его когда-то?
— Да, — он сглотнул и признался, — однажды. Я знал, что родители умрут.
Длинные ресницы легли на щеки – Марта кивнула, то ли выражая сочувствие, то ли прося его продолжать. Тим помолчал, но решился.
— Папа собирался в поездку... Рыть какой-то холм или что-то вроде. Мама с ним решила отправиться. — Он очень давно не вспоминал о них. От картинки, вставшей перед глазами – папа волнуется и перебирает бумаги, мама подшучивает над ним, – защипало глаза. — Я тогда мелким был, лет восемь или девять... Меня решили не брать. Я под стол спрятался, обиделся. Уснул. А во сне увидел, как они... Как...
Плечи напряглись, в груди что-то бурлило и клокотало. Марта положила ему одну руку на лоб и посмотрела прямо в глаза. В глубине ее зрачков Тим вдруг увидел свой дом, о котором не вспоминал уже много лет, папин кабинет и письменный стол, под которым скрючился дрожащий мальчишка. Чувства отступили, лишив его задыхаться на берегу.
Марта легонько дунула ему в лицо, и Тим с радостью вдохнул свежий воздух, пахнущий морем.
— Я закатил истерику, умолял их остаться. — Слова лились легко. Тим понял, что чувствует себя странно. Не спокойным, нет, но отстраненным, будто отвечает на урок, пересказывая чужую историю. — Папа злился, велел экономке меня запереть в спальне. Они уехали и в дороге погибли, сорвались с горы. Родичи были против брака родителей, поэтому имение отсудили, ну а я сбежал.
— Ты видел их потом?
— Призраков? Нет. Нет, они мне не являлись, хотя я и просил об этом.
Он отвечал вяло, чувствуя, как слабеет тело и сон с радостью подбирается к нему.
— Ты одарен, милый. Но в твоем мире твоей силы не хватит. Ты мог бы стать моим учеником... Подумай…
Но Тим уже не мог открыть глаза, поэтому он просто вздохнул и уснул, не зная, приснились ли ему последние слова Марты или нет.