Я надеюсь, тебе понравился твой шестой день рождения. И да, я украл твой подарок, ты, наверное, будешь очень плакать, когда обнаружишь его исчезновение, и мне правда очень жаль. Но мне так нужны твои невинные наивные слова, чтобы напоминать мне, кто я такой и что делаю. И почему я ответил твоему отцу «нет»? Почему я отверг тебя? Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь.
Под записью нет имени, но в конце страницы говорится:
P.S. Кстати, я думал над тем, что ты сказала и все равно считаю, что морская трава — довольно скучное прозвище.
Это был Джеймс. Как же я могла забыть его? Я же чувствовала, что он ощущался таким знакомым и родным, но также я прекрасно понимала, что проведенный вместе один день просто-напросто стерся из воспоминаний последующих двенадцати лет. Но все те вещи, которые сделали его особенным для меня тогда, сделали его особенным для меня и под пирсом. Столько мыслей пришло в голову после этой небольшой записи, над которыми нужно подумать. Но затем я переворачиваю страницу и вижу еще.
И еще, и еще, и еще. Каждая страница исписана. Каждая страница исписана откровениями Джеймса.
Я переворачиваю страницу, на которой написана вторая запись и смотрю на число. Мой день рождения. Год спустя. Тут же вставлена между страниц моя фотография, которая сделана с приличного расстояния, поэтому смотрится немного размытой, но этого достаточно, чтобы заставить меня улыбнуться. На моей голове надета широкополая оранжевая шляпа. Я так хорошо помню тот день. Она была из джинсовой ткани, и мне казалось, что это самая крутая вещь, что у меня была. Добавьте к этому очки в белой оправе и зеленый купальник.
Дорогая Рыба-лев,
Я думаю, мне придется наблюдать за тобой со стороны с того момента, как я отклонил предложение Адмирала в прошлом году. Но это ничего. Я привык. Все, что бы я ни делал в своей жизни, я делаю издалека. И так как мне всего семнадцать, впереди еще долгая жизнь. Я рад, что ты даже наполовину не представляешь, что происходит в этом мире, потому что внутри меня умерла бы какая-то часть, если бы ты узнала об этом. Моя маленькая сестренка пропала. У моей матери случился нервный срыв, и поэтому отец ее игнорирует. Мое восьмое убийство политического лидера вошло в мировую историю. Меня дважды ранили, я попал в плен и меня пытали, оставили умирать, а затем спасли. Мне дали надежду.
Мне кажется, самое значительное событие в этом году — мое спасение, потому что когда я был в заключении, то думал о тебе, о том, как хочу увидеть тебя еще раз.
Я ценю то, что меня спасли. Они сказали нам не привязываться друг к другу. Убийцы не могут быть друзьями. Никогда еще в жизни я не видел более дружелюбного лица, чем у номера Один, когда он пришел спасти меня. А теперь я перед ним в таком долгу, что сомневаюсь, что когда-нибудь смогу его оплатить.
Твой друг,
Номер Шесть.
Я переворачиваю страницу и вижу еще одну запись, которая датирована годом позже.
Дорогая Рыба-лев,
Мне, скорее всего, нужно уничтожить эти записи, чтобы ты никогда не смогла прочитать их. Я не приходил бы сюда, чтобы наблюдать за тобой со стороны. Нет, я бы не стал делать этого, это все так неправильно. Но мне было приказано твоим отцом приходить сюда, я не могу противиться его воле. Кажется, что ему необходимо больше времени, чтобы принять мой отказ в качестве ответа. Поэтому моя работа сидеть в ресторане и наблюдать за тем, как ты играешь на пляже. Сейчас я чувствую себя отлично, я прилично набрался, и поэтому прошу извинения за мой неаккуратный почерк. Но принять чью-то дочь в качестве взятки, как оплату за мою работу… это больше, чем моя душа убийцы может принять.
Я не хочу тебя.
И я никогда не захочу тебя.
Номер Шесть.
Господи, я никак не ожидала такой неприязни по отношению ко мне. Я закрываю дневник, и счастливые мысли, которые роились в моей голове минуту назад, быстро улетучиваются. Он не хочет меня. Мое сердце начинает стучать быстрее, и я делаю глубокие вдохи, чтобы успокоиться. «Харпер, будь разумной», — вещает внутренний голос. Это все было много лет назад. Он же был таким молодым тогда, все могло перемениться.
Всего восемнадцать.
Ему было всего восемнадцать в тот год. Больше не ребенок. Но уже также и не неопытный убийца.
Я кладу дневник на диван и усаживаюсь поудобнее на восхитительных светло-зеленых диванных подушках. У него слабость к зеленому цвету. Дом снаружи тоже выкрашен в зеленый цвет. Я открываю дневник на четвертой записи. Мой день рождения три года спустя.