- Еще чего, - усмехнулся Торин, но Бильбо смотрел вполне серьезно.
- Я так решил.
- Что ж, - Торин хлопнул его по плечу, едва не сбив с ног, - будь по-твоему.
Он отошел в уборную, чтоб привести себя в порядок, а после надеясь уломать наглого хоббита, но когда вернулся, то понял, что не выйдет. Тот сидел на краешке стула и мрачно, исподлобья глядел на Торина.
Торин уставился на него в ответ, а потом молча развернулся и вышел прочь.
***
Когда тяжелая, как плита могильного склепа, дверь захлопнулась за Торином, Бильбо едва не лишился чувств. Неужели угроза подействовала? Или просто спешил по своим королевским делам и связываться не стал. Или… сейчас сюда явится отряд охраны, раздерет на нем одежду и отведет в сырые застенки?!
В этот момент дверь гулко распахнулась, отползла в сторону, и Бильбо свалился со стула, увидев входящих в покои стражников. Забился под стол, дыша прерывисто, не в силах унять сердце, едва не стошнился от нахлынувшего страха. Но стража на него особого внимания не обратила: один поднялся на стул и снял подвешенную над камином секиру, второй забрал из ящика стола перочинный ножик, третий проверил, надежно ли стоит шкаф. Забрав все колюще-режущее и прихватив даже злосчастный подсвечник, стража молча удалилась, оставив Бильбо одного.
Он сглотнул и бессильно растянулся на полу, чувствуя, как холод гранита проникает в тело. Сил не осталось даже на страх. Торин не догадывался, чего хоббиту стоила утренняя речь и напускное равнодушие к собственной судьбе. Всю ночь Бильбо не спал, подбирая слова, уговаривал себя не струсить, не поддаться Торину. Нельзя было поддаваться, иначе так и проживешь остаток дней чужой игрушкой. Все игрушки рано или поздно надоедают - их забывают в чулане, выкидываю на свалку, если сломались, ну а если еще ничего - передаривают другим. От одного к другому.
Бильбо представил себе вдруг, что, в конце концов, после продолжительного хождения по рукам его сдадут в Ширский Мусорный амбар. Представив себя среди тамошних экспонатов, вроде богато украшенных книг на никому неизвестных языках, щитов в полный хоббичий рост, бархатных с золотой вышивкой сапог и ботинок, бесчисленного количества непарных запонок, глиняных зайцев с отбитыми ушами, надтреснутых сервизов, представив себя среди всего этого великолепия, Бильбо вдруг расхохотался и смеялся до тех пор, пока на глаза не навернулись слезы.
Все отдал бы, чтоб сейчас закрыть глаза и открыть их, очутившись в поле за амбаром. Чтоб высокие стебли спрятали и укрыли с головой, а разноцветные бабочки порхали, а на вытянутый палец приземлилась божья коровка.
Окончательно подмерзнув на холодном полу, Бильбо перебрался на кровать, как был, в одежде. Зарывшись в теплые одеяла, он подгреб к себе подушки и сладко обнял одну. Свежее постельное белье пахло чужими ветрами и немного Торином, но запах не был неприятен. Бильбо, хорошо не спавший с самого Бри, прижался к подушке щекой и заснул. Провалился в крепкий сон без сновидений.
***
- Государь! - раздался возглас у порога. Торин потер ладонью лицо, отвлекся от сметы поставок и уставился на вошедшего. Это был гонец, совсем молоденький, но не от Даина, а из самого Казад-Дума.
- Добрые вести ты нам принес? - воскликнул Торин, поднялся на ноги. В кабинет, точно огромная стальная сороконожка, ввалилась стража, взволнованно уставившись на гонца. Хвост сороконожки в помещение не влез и перетаптывался снаружи.
- Да, государь мой Торин! - поклонился гонец. Стража ухнула, заворчав одобрительно, Торин их прогонять не стал.
А гонец расстегнул тугие лямки заплечного мешка, изготовленного из плотной кожи. Такую кожу вначале обрабатывали особым образом, чтоб она стала непромокаемой, хорошо держала форму. Торин принял мешок из его рук, приобнял гонца, хлопнув его по плечу. И кивнул на кубок с вином на своем столе. Гонец сглотнул жадно, облизнулся, и Торин с улыбкой кивнул снова, мол, пей, раз уж дозволено.
- Добрые вести, добрые. Орочья много в тех местах, это верно. Месяц назад был организованный набег со стороны Азанулбизара. Военачальник Двалин ранен был.
Стража выдохнула шумно, уставилась на гонца, тот торопливо дохлебал вино и продолжил.
- Но отбились без потерь, вон, от господина Двалина письмо. Сам писал, поправился уже.
Торин покачал головой.
- Кто же так докладывает?
- Виноват, - гонец смущенно потупился, - хотел сразу сообщить, чтобы вы не волновались более.
Кто-то пробился сквозь ряды стражи, послышался плеск вина.
- Добрые вести отметить, - пояснил Фрар, - иначе никак.
- Отметим, отметим, - согласно кивнул Торин, перелистывая конверты: от Двалина, от Балина, от племянников, от отца. Все взгляды были сейчас устремлены на Казад-Дум, и сложно было в спокойной сытости Эребора представить себе войну к западу от горы.
***
Бильбо разбудили в тот час, когда солнце обошло гору и скрылось за горизонтом.
- На закате не спят, - сказал сердитого вида старый гном, растолкав хоббита. Бильбо проснулся, зевнул, прикрыв рот ладонью.
Из-за плеча старого на него с любопытством поглядывал молодой. Опять гномы! Да сколько ж можно?!
- Подымайся, - велел старый и отошел от постели, сунув пальцы за пояс из широких золотых пластин.
- Чего вам от меня нужно? - сощурился Бильбо, но из-под одеял все же выбрался и встал, потянувшись со сна.
- Мерки снять, - пояснил старый, и, вытянув из-за пояса мерную ленту, подошел к хоббиту, - выпрями спину да стой ровно.
- Для чего мерки, саван шить? - буркнул Бильбо сердито. Молодой гном прыснул в кулак, а старый очень сердито проворчал что-то в бороду, взял бесцеремонно Бильбо за руку и вытянул. Принялся вертеть по-всякому, прикладывая ленту то так, то эдак, диктовал цифры младшему, а тот быстро-быстро чиркал карандашом по бумаге, не спуская с хоббита любопытного взгляда. Бильбо не очень-то уютно чувствуя себя, состроил страшную рожицу молодому, и тот невольно рассмеялся.
- Смех без причины - признак дурачины, - со знанием дела сообщил старый, и тот притих, уткнулся в свои записи.
Через несколько минут все было кончено, и старый выпрямился, аккуратно свертывая ленту:
- Я закончил. Зови сапожника.
- Не надо сапожника, - сказал Бильбо, пошлепал ногами по полу, - я обуви никогда не носил.
- Денег не было? - удивился молодой, а старый щелкнул языком.
- Нет. Наш народ вообще обувь не носит! - разозлился Бильбо, не зная как себя вести, - а денег у меня полно! Дома только все…
- А где твой дом? - спросил молодой, получил затрещину от старшего и умолк. В дверной проем сунулся еще один гном, тоже с лентой в руках. Борода его была заплетена узорно, полный живот перехватывал богатый пояс.
- Мерки-то снимать?
- А я почем знаю?
- Государь Торин велел снимать, - хмыкнул сапожник и подошел к Бильбо. Тот закатил глаза, не чувствуя особой угрозы от всей троицы. Уселся на стул и вытянул ногу, с интересом рассматривая бархатный плащ сапожника, расшитый разноцветными поблескивающими нитями. Все трое были одеты иначе, чем стража, а борода разве что у младшего была уложена без особых затей. Пока что самым бедно одетым гномом, из тех, что видел Бильбо, был Торин.
- Надо же! - удивился сапожник, дернул Бильбо за волосы на ногах, и хоббит едва сдержался, чтоб не пнуть его. - Это зачем?
- Это так задумано, - буркнул Бильбо.
- Наверное, поэтому и обувь не нужна, - догадался молодой. Сапожник хмыкнул, обвел его ступню на бумажный лист, измерил по-всякому и, посовещавшись с портными, глянул на хоббита.
- Все? - сердито фыркнул тот.
- Пожалуй, что да.
- Тогда всего доброго.
- Всего доброго, - ответили двое, а младший чуть поклонился, ляпнув: