Я зевнула. Няня любит страшилки рассказывать, про гномов всяких, лютенов и людоедов. Сколько крови мне в детстве попортила. Потому, наверное, Нинелль выросла жестокой фурией.
– И тогда вмешались драконы с Золотых берегов, – продолжила няня заунывным голосом.
На драконах я поуютнее устроилась под одеялом. Слыхала я и такие легенды. Но кто знает, что творилось тогда на самом деле.
– Волки бежали в Бездну, а тогдашнего короля Кохунто, Роланда-Демона, поймали и наказали. Кинули в белый огонь очистительный. Но столь велик был его грех, что он огня не выдержал и испустил дух. Не сгорел, нет. Белый огонь тело не трогает, только душу выжигает. Спасает или калечит.
А это уже интересно.
– Значит король не сгорел?
– Нет. Просто дух испустил в огне. И присоединился к свите Эллекена, к проклятым рыцарям, живым мертвецам, до сих пор блуждающим по Центральным землям. Крестьяне часто видели их, проносящихся через деревни с грохотом и улюлюканьем. Говорили, Роланд-Демон стал у них вожаком. И беда тому, кто попадет в их руки.
– Интересно-то как, – протянула я.
– Потом Святые короли Лурда всех магов и оборотней изгнали, а кто убежать не успел, тех на кострах загубили. И власть с тех пор у человеческих королей. Кохунто перестал существовать, превратился в прах. И не ступала там больше нога человека. А Лурд от магии отказался. Только нам тогда удалось сохранить нейтралитет. И может быть еще Санктуму. И магию мы сохранили, и ястребов-королей.
Няня тяжело вздохнула.
– Но используем мы колдовство бестолково. На чары, на глупости и фокусы обезьяньи растрачиваем. А король в ястреба поди уже лет сто не оборачивался.
– А при чем здесь мой сон? – решилась спросить я.
– При том, – сухо ответила няня, – что рыцарь из сна Роланд-Демон и есть. Я ж говорю.
Я натянула одеяло на голову. Вот не надо было слушать. Ведь знала же, что ничего хорошего няня не расскажет. Только жути нагонит и настроение испортит.
Дверь с грохотом распахнулась и тетя Кларисса ворвалась в комнату. Споткнулась на пороге, но равновесие удержала. Не так элегантно, как обычно, но, видимо, чем-то была сильно взволнованна.
– Как так! – простонала она, – Лили, почему ты в постели?
– Я в депрессии, тетенька, – сдержанно ответила я.
– Но тут такая новость, а ты не одета. Лили, вылазь сейчас же оттуда!
– Какая новость, тетенька?
– Какая новость?! Король едет! – Завопила она неожиданно.
Няня на известие никак не среагировала.
А тетя Кларисса подбежала к моему гардеробу и начала доставать из него платья, отбирая нарядные, а остальные раскидывая вокруг. Она всегда умела создавать обворожительный кавардак. Потому я и старалась не допускать ее в свою комнату.
Щеки у тети раскраснелись, а темные густые волосы топорщились в стороны. Явно чары навести забыла.
– Король едет, а у нас только старые тряпки, – орала она истерично. – Что он подумает. Что мои родственники – деревенщины!
Несколько юбок и кринолин полетели в угол.
– А Нинелль будет? – осторожно осведомилась я.
– Конечно же нет. Она в опале.
А это новость. Интересно, за какие проступки кузина лишилась королевской милости? Мимо пролетели панталоны и кружевной платок.
– О Боги, – возопила тетенька, – я изнемогаю.
Она повалилась в кресло и устало посмотрела на меня.
– Король едет не один. С ним друг, некто из старой знати Кохунто. Не знала, что кто-то из них уцелел.
Мы с няней открыли рты и переглянулись.
А ведь няню Милисент удивить или расстроить не так-то легко. И в этот момент мне стало по настоящему жутко.
Глава 5
Утром тетя Кларисса превратила поместье в кромешный ад. Вооружила прислугу ведрами с водой, тряпками, щелочью и пустила чистить, мыть и скрести все вокруг.
Окна тоже открыли, портьеры раздвинули и позволили сквознякам гулять по анфиладам комнат, а солнечным лучам резвиться среди хрусталя и цветного мрамора.
Женихи мои метались по комнатам, как пугливые мыши, дрожали и прятались по пыльным углам. Оказалось, солнечный свет плохо сказывается на чарах.
Маркиз Дюкло опять начал стремительно стариться и потому покрыл лицо толстенным слоем пудры. А шевалье Будон, без чар – бодрый и краснощекий, укрылся в сени высоких напольных часов и беспомощно вздрагивал каждый раз, когда они били.