Тетя, конечно же, быстро устала командовать и препоручила уборку няне. Тем более, что чары начали меркнуть и на ней. Опять выступили крутые блестящие локоны и смугловатая кожа.
Чтобы не позориться, тетушка Кларисса срочно скрылась под старой карнавальной маской с перьями. Выглядело это весьма забавно, но женихам ее идея понравилась. И вскоре вся троица, оживившаяся и трепещущая, бродила по комнатам в масках, пугая прислугу.
Няня только головой качала и фыркала. Страшно даже представить, что она там про себя думала.
На Рауля я наткнулась нечаянно. Он сидел с ногами на подоконнике, бесстыже подставив наглую физиономию под лучи солнца. Ему-то оползания чар бояться не приходилось.
Рауль от души смеялся. Трясся мелкой дрожью от смеха, даже покраснел весь. Увидев меня, он подвинулся, приглашая присоединиться. Я подпрыгнула и взгромоздилась на подоконник рядом с ним, заняв все свободное место пышной шуршащей юбкой.
А он достал из кармана очки с темными стеклами, – их изготовлял в столице один известный алхимик, – водрузил на нос и важно на меня глянул. Только он мог так естественно сочетать циничную наглость натуры и купидонскую невинность лица.
Процессия масок мелкой рысью пронеслась мимо и я увидела, как гневно блеснули глаза тетушки на бегу. Уловила насмешку или мое фривольное поведение ей не понравилось? Пойди, пойми.
Рауль опустил голову вниз и поверх очков посмотрел им вслед.
– Как вы думаете, король не узнает меня в этих очках? – спросил он с притворной серьезностью.
– Вы можете применить чары, – съехидничала я в ответ.
Он коротко хохотнул.
– И уподобиться этим клоунам? Уж лучше дать королю оттащить меня в лагерь за уши и там погибнуть от шальной пули лурдского мушкета.
– А ведь король – гарантия вашей безопасности. Пока он тут, Нинелль не осмелится появиться. Она в немилости!
Он опять хохотнул и посмотрел на меня сверху.
– Ну еще бы. Так же, как и я. Мы впали в немилость вместе. Так уж вышло.
О, да тут кроется целая история! Мне стало страшно любопытно.
– Но, что же вы вытворили?
– Нинелль вызвала меня на дуэль... пару раз... мы стрелялись. А один раз даже фехтовали.
Он как-то невнятно бубнил, но суть я уловила.
– А разве мужчина и женщина могут биться на дуэли?!
Он прицокнул языком, видимо, имея в виду, что нет, не могут.
Рауль вдруг стал очень неразговорчив.
– А она все равно вызвала вас?! – поразилась я.
– Что же вы, как дитя малое, – усмехнулся он. – Разве запреты могут удержать Нинелль? Я же говорил – она жаждет крови.
– И потому вы в немилости? Из-за дуэлей?
– Бинго! – воскликнул он. – Вы совершенно правы.
Тут он сорвал с носа очки, наклонился и снова поцеловал меня в щеку. Губы у него были горячими, а подбородок колючим. Щеку сразу защипало и я огляделась вокруг, нет ли поблизости нянечки.
– В прошлый раз она меня чуть не изувечила, но оно того стоило, – прошептал он мне на ухо.
Уху стало жарко и щекотно.
Рауль пододвинулся еще ближе и поцеловал меня в губы. Аккуратно так, нежно.
А потом начал покрывать мелкими поцелуями то нижнюю губу, то верхнюю. В голове у меня что-то вспыхнуло и тут же потухло. Вернее не что-то, а мой мозг потух, как задутая свечка.
Я полностью погрузилась в ощущения и сама не заметила, как ответила на поцелуй, приоткрыла рот и позволила его языку проскользнуть внутрь.
Очнулась я от ощущения, что на нас смотрят. Я скосила глаза и увидела честную компанию женихов во главе с теткой. Они расселись на софе и смотрели на нас сквозь прорези масок, перешучиваясь и комментируя.
Тетя усиленно обмахивалась веером, а маркиз Дюкло посылал мне страстные взгляды и скалил искусственные зубы.
Мозги начали потихоньку возвращаться к реальности и я с ужасом поняла, что цепляюсь пальцами за раулевы локоны и постанываю, а рот у меня неприлично раскрыт и... Добавлю только, что рука виконта непонятным образом оказалась у меня на груди и развязно там шарила.
Я с силой оттолкнула его и поправила платье. Тут и он увидел свидетелей. Спрыгнул с подоконника, надел очки, поклонился, прижав руку к сердцу, и с большим достоинством удалился.
А тетя с женихами зааплодировали.
Стыд-то какой. Хорошо папенька не видели.
Закрыв щеки руками, я, как пылающая морковка, вынеслась из комнаты и заперлась в своей спальне. А эти гады еще посмели смеяться мне вслед!