Судорожно дыша, я прислонилась к стоящей повозке. Как и ожидалось, долго мой бег не длился. Надо было спортом заниматься, а не за мальчиками в своё время бегать. А если среди этих больных найдутся маньяки? Так ведь никаких сил не хватит на то, чтобы скрыться от них.
Простояв так чуток и опираясь на высокое колесо, я следила за прохожими. Никому не было дела до меня или до кого-либо ещё. Каждый на своей волне. Весёлые, улыбчивые, гордые, высокомерные, добродушные и злые: какие только лица не проплывали мимо меня. И все двигались к храму. Разодетые: мужчины в светлые рубахи, тёмные шаровары с яркими разноцветными поясами, на которых блестел узор из серебряных нитей; и женщины в ярких платьях, с открытыми плечами и спиной, и глубокими вырезами, оголяющими ноги с середины бедра. Были и скромные наряды, но большинство нацепило на себя всё драгоценное, что было в доме. Вероятно, в храме намечался праздник. Совсем не вовремя заурчал желудок, но, после увиденного мной на городских улицах, вряд ли еда полезла бы в горло.
Наконец, я вышла на заполненную людьми храмовую площадь. Она была освещена пол сотней фонарей, не меньше; отличавшихся от предыдущих идеальной шаровидной формой, похожей на стекло, и горящим внутри голубоватым пламенем. Они, как гирлянды, висели в метрах пяти над макушками горожан. Сколько тут находилось людей, я не знала. Но все переговаривались, шутили, смеялись, или просто ждали. Но чего?
В ту же минуту, железные двери храма распахнулись и выпустили целую процессию из прекрасных девушек в белых закрытых платьях с длинными широкими рукавами, которые шлейфом тянулись по земле. Их волосы были собраны в идеальные пучки, а над макушкой красовались ажурные украшения в виде птиц, листьев, солнца и чего-то ещё. Жрицы прошлись по живому коридору и поднялись на возвышение, оцепив его по всему периметру. Кажется, это была площадка круглой формы.
Толпа к тому времени замолчала и с интересом наблюдала за происходящим. Мне тоже стало любопытно, поэтому, увидев неподалёку пустующую лавочку, я подошла и залезла на неё. Так обзор был лучше.
Вскоре заиграл одинокий музыкальный инструмент.
Плавная, тягучая, чарующая прекрасным звучанием, мелодия вылетала из-под пальцев женщины, сидевшей на холодном камне. Немолодое лицо, обращенное в толпу, блаженно сияло ангельской улыбкой, а тело слегка покачивалось.
Пронзительный лирический мотив лился, как звонкий ручеёк, а из священного здания тем временем вышли четверо юнцов, тоже в белом. Каждый подпирал плечом носилки, где на соломе, в окружении цветов, лежал мужчина средних лет. Его руки и ноги были связаны красными лентами, а на груди сверкал кинжал, направленный широким лезвием к лицу умершего. Это смахивало на подарочек, жертвоприношение богам. Хотя, нет. Он скорее был мёртв. Значит, похороны. По количеству людей я предположила, что хоронили важную шишку.
Молодые люди опустили носилки в круг, образовавшийся из жриц, и ушли обратно.
Мелодия сменилась на более ритмичную. К ней добавилась барабанная дробь, которая дополнилась нехитрым напевом. Девушки преклонили колени и взялись за руки. Они подхватили мотив и тоже запели. Так как, по большей части они выли, я плохо различала слова и понимала лишь урывками. В тексте говорилось о душах и о радостном воскресении в чертогах Бога Тьмы.
Горожане же просто стояли молча и наблюдали.
Наконец вышла женщина в окружение жрецов. Насчёт последних: я догадалась по красным мантиям с белым узором в виде кучерявых облаков и причудливым головным уборам, смахивающим на ведро. Они ещё завязывались под подбородком в бантик. Прямо как детвора в детском садике.
Женщина, стоящая в середине, поднялась к умершему, а жрецы остались внизу. Она вознесла руки к небу, отчего её черная накидка сползла назад, открыв виду весьма пикантный наряд: едва прикрывающий грудь, кусок светлой ткани с блёстками и юбка из тонких блестящих нитей. На шее сверкали крупные камни ожерелья, а на запястьях пару десятков колец из драгоценных металлов.