Что же до событий позапрошлого вечера, то я уснула на руках Самера прежде чем он донёс до комнаты. Утром следующего дня меня отчитали за испорченное платье и держали весь день голодной, в наказанье. Чему, кстати, я была несказанно рада. Девушки весь день хлебали «синий суп». Что в нём, мне так и не рассказали, сославшись на то, что пища священна и её надо молча есть. А сегодня утром, едва встало солнце, нас проводили в железную коробку с решётками вместо окон и заперли снаружи на массивную такую щеколду.
- Вы теперь в безопасности, Эссы, - улыбнулся один из стражей сквозь решётку. Почему они так рьяно полагались на нашу недальновидность? Разве так сложно догадаться, что мы узницы? Неужели, умная и сообразительная женщина в этом мире – нонсенс?
Солнце медленно опускалось за горизонт, когда наша «карета» остановилась, и в распахнутом дверном проёме появился Самер. Он с подозрением всех нас оглядел и сообщил:
- Первая остановка. У нас мало времени. Корла проведёт вас в отхожее место. Советую не глупить. Здесь опасно, - он окинул меня выразительным и предупреждающим взглядом и посторонился, оставив дверь открытой. Девушки по одной выбрались из кабинки. Я вышла последней.
Корлой оказалась стройная жрица с восхитительными каштановыми волосами. Помимо нашей слегка заржавелой металлической коробки, здесь была и настоящая карета. Деревянная, с резными узорами и красивой железной крышей, и вычурной надписью. Читать, как оказалось, я не умею. К знаниям языка, письмо не прилагалось. А в том, что это была именно надпись, я не усомнилась. Запряженные райские птички, были восхитительны, но посмотреть на них подольше мне не дали.
Мы вошли в лес, паровозиком шагая вслед за Корлой. Мысль о побеге посетила в тот же миг, однако нагнать меня у стражи не составило бы никакого труда. Лес не был густым. Высокие деревья уходили далеко в небо. Их разноцветные стволы напомнили мне радужный эвкалипт. Я дотронулась до поверхности: гладкая, местами выпуклая кора была словно из сказки. Природа прошлась тонкой кистью и окрасила ствол с различные оттенки ярких, и тёплых, и холодных цветов. Кое-где узор разбавлялся пятнами или параллельными линиями тянулся к макушке, где шелестела редкая листва. Сколько же красоты в этом мире?
«Не меньше, чем в твоём, дитя».
Я вздрогнула от ужаса, накатившего на меня. Смерть Сиры потрясла меня до глубины души, но я совсем не хотела, чтобы меня преследовали мнимые видения, голоса и, тем более, чтобы являлся во сне её призрак. Суеверие не было мне чуждо, а страх с недавних пор твёрдо обосновался в душе. И между тем, я отчётливо услышала её голос.
Щеколда с визгом врезалась в петлю, вновь превращая меня в узницу. Мы тронулись в путь. Следующая остановка намечалась утром. А пока мы вздрагивали от диких криков любенсов и изредка доносящегося мужского смеха.
Девушки достали свои пайки и перекусили. Мне же есть не хотелось. Сил не было, однако прожорливый орган-таки ныл под ложечкой. Только запах еды вызывал тошнотворное чувство.
Ещё напрягало то, как общались мои «сокамерницы». Они шёпотом переговаривались, стараясь не привлекать меня к диалогу. На следующий день после попытки побега, они объявили меня предательницей и обещали кару Мошесана. В местных богов я не верила, так что не впечатлилась ни вдохновенной речью, ни страшными проклятьями, которые должны были посыпаться на мою голову со дня на день. Хуже вряд ли будет. Хотя, если Сира сказала, что участь беглянки намного лучше судьбы жрицы, то мне оставалось лишь ждать и надеяться на лучшее.
Когда наступила ночь, красочный пейзаж сменился тёмными силуэтами, изредка покрывающихся синевой от холодного света луны. Ночное светило Сейшала было мне чуждым. Оно располагалось ближе к планете, нежели наше, земное. Чёрные пятна, что мы видим на луне, здесь имели выраженную округлую форму, указывая на многочисленность и огромные размеры падающих время от времени метеоритов. Сейчас луна была полной и завораживающе красивой.