Призрак колдуньи появился передо мной внезапно. Каменное лицо, на котором заинтересованность читалась лишь в глазах.
«Мне понадобится твоя помощь,» - я не видела смысла ходить вокруг да около. Это было ни к чему.
«Хорошо».
Дух рассеялся, а я поплелась дальше.
***
Немногим позже, когда настало время проверки того, как подготовились Эссы к празднику Рэшэгана, я старательно перебирала пальцами струны, в который раз сетуя на сложную мелодию. Нас не особо посвящали в детали завтрашнего вечера, но объяснили, что роль новоиспечённых жриц заключается в развлечении высокопоставленных лиц. Пока те будут вести умные беседы, мы, в свою очередь, споём или станцуем. Также при надобности обновим вино в чашах.
Когда ко мне подошла наставница, я неожиданно для себя разволновалась и сделала ошибку.
- М-да, - заключила она, кривя рот, – играешь ты отвратно. Хоть и голос у тебя красив, но одним пением не выкрутишься.
- Простите, - согласно этикету мне следовало кивнуть головой, а затем поклониться, извиняясь за свою неуклюжесть, - я стараюсь изо всех сил.
- Глупо просить прощения, если ты криворукая, - сказал кто-то моей за спиной.
- А ну, молчать! Развели мне тут бардак! Репетиция ещё не закончилась! – прикрикнула наставница на Эсс и следом обратилась ко мне. – После занятия разрешаю забрать инструмент с собой в комнату. Постарайся улучшить свои навыки. Но не переусердствуй, иначе завтра только опозоришься. И по возможности избегай выступления на закрытом вечере. Была бы моя воля, тебя вообще туда не пустили. Но…
Что следовало за этим «но», оставалось лишь гадать. Я же поблагодарила её за заботу и продолжила игру, краем уха ловя не самые лестные высказывания в мой адрес от других жриц.
Уже ночью, после ужина и ритуального купания, я забралась на кровать и стала брынькать по струнам, ловя себя на том, что с каждой минутой всё больше ненавижу музыкальный инструмент, название которого совсем не запоминалось.
«Сира?» - неуверенно позвала колдунью, и, после того, как она откликнулась, озвучила свою просьбу.
«Ну, и зачем тебе это? Вместо глупостей лучше бы репетировала».
«Да надоели мне местные мелодии. Поможешь? Ты ведь не раз уже копалась в моей памяти! Чего тебе стоит одну песню вытянуть?»
Она помолчала с минуту, а я терпеливо ждала, продолжая мысленно уговаривать её.
«Хорошо», - мои губы тут же растянулись в улыбке, отчего в душе разлилось приятное тепло. Как же долго я не радовалась хоть чему-то?
«Какую песню хочешь?»
«Такую, чтобы она понравилась ему», - моя ладонь легла на живот. Я знала, что мой малыш вряд ли меня услышит, но, вероятно, почувствует, как мама для него старается.
Колдунья села напротив меня, сложив свои ноги по-султански. Я отложила в сторону инструмент и сосредоточилась на песне, тем самым пытаясь облегчить работу Сире. Но тут же вспомнила об одной мелочи, которая меня давно уже тревожила.
«Мастер, а почему Сира видит всё моё прошлое, а ты лишь часть?»
«Сира ведунья. А я силён в другом. Потому мне доступны лишь твои мысли и кусочек недавнего прошлого. И то, без помощи Сиры я мало что узрю».
«И в чём же заключается твоя сила?»
«Мне бы не хотелось…»
«А мне наоборот, очень даже хотелось бы!» -запротестовала, так как их недомолвки порядком надоели уже, - «Я не знаю, кто ты и какова твоя сила. Может в один из счастливых дней моей жизни, ты убьёшь меня?»
«Не говори глупостей!»
«Я думаю об этом довольно часто, и тебе это не безызвестно. Но при этом ты упорно продолжаешь скрывать свою личность, возможности… Может ты утратил свою силу?»
«Моя сила никогда не покидала меня. Просто…»
«Назови хоть своё имя. Обещаю, что отстану от тебя на некоторое время».
«Вряд ли тебе оно о чём-то скажет…» - с неохотой продолжил он, - «Меня зовут Масдар. Во времена молодости Сиры я находился в глубокой старости. Многие тогда подумали, что я помер в силу своего возраста. Выдвигали даже такую глупую идею, что свалился в обрыв. Но я прекрасно помню лицо своего убийцы. И рад, что хоть какое-то наказание его настигло. Хотя и жаль, что его сын вынужден страдать из-за глупых деяний отца. Хороший всё-таки мальчик…»
«Это ты о ком?» - поняв, что старик разговорился, решила невзначай уточнить. Но не тут-то было.
«Поздний час уже. Быстрее совершите ритуал. Я обожаю пение жриц, и твой голос красив. Он не похож ни на один из мне известных. Мелодичный, но низкий и с хрипотцой… способный покорить не одно сердце…» - он улыбнулся, и закрыл глаза, вероятно, уйдя вновь в мир своих воспоминаний и грёз.
Сира же тем временем протянула пальцы к моим вискам, и в следующую секунду я ощутила лёгкое покалывание. Слова, как и мелодия песни, чётко отпечатались в памяти всего лишь за короткое мгновение. Словно я только что выучила их наизусть. Пользуясь моментом, я вспомнила ещё одну песню, которую очень любил Яков. После того, как он отслужил, он часто крутил её в машине, когда куда-нибудь ездил. Сложная, грустная, со смыслом… В таких песнях есть надрыв, печаль и тоска. В них всякий видит жизнь, а строки о недавно бушующей войне и сломанных судьбах берут за душу даже моё поколение. Ведь в каждом человеке живёт своя боль, и у каждого свои сломанные крылья.