Буквально через пару минут все Эссы забрались в бассейн. Мы опустились на колени, отчего тёплая чуть пузырящаяся вода была многим по шею. Сложив ладони в молитве и закрыв глаза, все терпеливо ожидали. Наконец, под руководством чарующего голоса наставницы, полилась песня. Жрицы, в том числе и я, подхватили мотив и запели следом. Надо сказать, что уже через минут десять у меня разболелись колени, поэтому я осторожно открыла глаза и, поняв, что никто не наблюдает, приподнялась и почесала ноги под водой. Пока длился ритуал, мне то и дело приходилось переминаться с одного колена на другое, но проделывать всё настолько тихо, чтобы ненароком не привлечь к себе внимание. Под конец, мне казалось, что гримаса боли исказила все лица, находящиеся в купальне. Мне же конкретно надоела вода. Личную гигиену я любила, а вот такие общественные купания – не очень. Хоть мир вокруг меня и изменился, однако, заморочки по поводу бактерий и возможности подхватить болячку остались при мне.
Когда наставница замолчала, мы все окунулись под воду шесть раз. Затем шёпотом произнесли привычную ежедневную молитву и принялись купаться. Тут же появились Ниссы с мылом и полотенцами и предложили свою помощь. Белокурая малышка застенчиво посмотрела на меня, затем испугавшись чего-то, опустила голову в надежде спрятать лицо.
- Не бойся меня, - я погладила её по пухлой ручке и заглянула в чёрные, как угольки, глаза, - лучше потри мне спинку. Вот здесь, - не дотягиваясь рукой, постаралась ей указать на лопатки, - и немного шею помассируй. Сделаешь?
Она удивлённо поморгала, а затем активно начала кивать головой, улыбаясь. Так-то лучше!
Я частенько замечала страх в глазах Нисс и понимала, что их работа тяжелее моей во много раз. Но, помимо жалости к ним, во мне бурлила злость. Детский труд при храме являлся обычной практикой. Девочки, возрастом до шестнадцати-семнадцати лет, убирали наши комнаты, работали в прачечной, помогали жрицам в купальнях, меняли воду, мыли посуду и столы в столовой. Кажется, я бы загнулась от такой работы, но они терпеливо всё исполняли, вдобавок ко всему терпя унижения, избиения и бесчисленные оскорбления в неповоротливости и медлительности. До смерти Левии я замечала только свои проблемы. Однако за недолгие полторы недели мне открылось намного большее. Отрешённость и отсутствие эмоций позволили иначе взглянуть на местную религиозную систему. Возненавидела ли я местные законы и образ жизни? Скорее нет, чем да. Просто чувство несправедливости и желание помочь не давали мне покоя. Хотя, что я могла сделать? Такая же рабыня, только с иной ролью. Красивая кукла, сверкающая, как благородный металл, но на деле - только с налётом святости. Непорочная дева, которой якобы коснулась божественная длань и снизошедшее благословение богов - в реальности же, элитная проститутка. Неудивительно, что Дирса проявлял нежность ровно до того момента, как я сказала про Машарэса. Образ чистой и святой рухнул в одно мгновенье, оставив лишь истинное лицо. Не думаю, что он не знал о делах своих подчинённых. Здесь все обо всём осведомлены, только делают вид, что жизнь прекрасна. Им легче принять и смирится, чем вести борьбу с древними устоями. У многих кишка тонка, чтобы решится на перемены. Неужели и я поддалась их настроениям, опустив руки?
- Что-нибудь ещё, Эсса? – Нисса отвлекла меня от тяжёлых мыслей.
- Нет, спасибо большое. Иди, многих уже отпустили, - постаралась улыбнутся ей в ответ.
- О, а я не зря назвала тебя грязной! – Господи, снова эта рыжая костлявая хамка… - Ишь, как ласково общается с челядью. Ну, да. Теперь только они с тобой и будут разговаривать. Таким, как ты, место среди жриц для утех, грязная!
Она демонстративно плюнула на пол и покинула купальню, не забыв при этом одарить меня взглядом, полным презрения. Я вздохнула. Что за глупости в головах у этих женщин?
- Эсса, почему Вы ей не ответили? – вновь ко мне обратилась белокурая малышка, чем вызвала у меня умилённую улыбку. Повинуясь порыву, я протянула руку вперёд и, не обращая внимание на то, как она вся сжалась и втянула плечи, погладила по нежной детской щеке.
- Потому что я выше всего этого. Они умеют только оскорблять, но у них никогда не хватит мужества тронуть меня. Да, и что можно ответить на глупость?
- Но Вы ведь не человек! Они не должны так с Вами обращаться! – в её глазах читалось негодование, присущее скорее взрослым и понимающим жизнь людям. Интересно, насколько тяжела её жизнь, что мудрость рождается уже сейчас, в столь ранние годы?