Пока мы шли в малый зал, откуда в назначенное время выйдем на площадь, я украдкой оглядывалась по сторонам. Но так и не смогла выкрасть хоть пару мгновений, чтобы улизнуть в сторону. Рядом бесшумно шагала Дэра, и это тоже было неспроста. Её пристальное внимание не сулило ничего положительного. И сколько я не успокаивала себя, не пыталась отбросить эмоции в сторону, страх то и дело сковывал грудь. Сложно понять и оценить то, что мог бы испытывать на моём месте другой человек. Мне вообще казалось, что я слишком спокойна. Пережив всё это, можно было смело сходить с ума и не испытывать угрызений совести за слабость. Но я держалась, благодаря моему малышу.
«Как же всё глупо получилось, Сира…» - теперь в груди поселилась горечь.
«Ты ещё жива, Людмила. А значит многое можно изменить».
«Слова, которые однажды сказал мне Ситар».
«Не думала, что мой шалопай способен на эту, как ты её называешь?..»
«Философию,» - улыбнулась ей и мысленно, и наяву.
«Она самая!» - рассмеялась женщина. Ей удалось меня немного отвлечь.
«Он ещё и лечит, как оказалось, неплохо…»
«Да, внук у меня очень талантлив. Ситар не раз спасал людские жизни и излечивал от смертельных болезней. Только упрямый он. Сколько мы не упрашивали, чтобы учиться пошёл, да на ноги встал, всё отмахивался. Не любит он прислуживать господам. А лечить не согласился бы и подавно. Так и сгниёт мой мальчик среди обычных бродяг».
«А у вас есть учебные заведения?» - и отчего мне не пришла мысль спросить об этом раньше?
«Да, но учатся там богачи. Бедняк попадёт туда, только если его талант исключителен. А у Ситара редкий дар. Он бы мог…»
За то время, пока мы с Сирой вели беседу, вся процессия добралась до малого зала и теперь Эссы строились в два ряда. В помещении было много жрецов, которые на сей раз почти не обращали на нас внимания. Одни сидели со свитками в руках, другие поправляли наряды, а третьи жгли благовонья в чашах, напоминающих земную кадилу. Я заняла своё место и морально приготовилась к выступлению. Когда прозвучал гонг, затрубили музыканты и двери начали медленно отворятся, мои ноги сами повели меня вперёд, на короткое время оставляя все беды позади.
Я решила, что станцую так, словно это последний танец в моей жизни. Глаза предательски наполнились слезами. Чарующая мелодия разлилась по площади, такой яркой и красочной, словно это не просто празднование в честь Бога, а воплощение самой жизни. Под ногами множилась россыпь цветочных лепестков, которые люди бросали, ликуя и восхваляя жриц. Казалось, весь город собрался вокруг нашего пьедестала, где мы, жрицы Бога Рэшэгана, исполняли самый сложный из всех танцев. Яркое солнце нещадно слепило глаза, а лёгкий ветер вскоре перестал ощущаться. Разгорячённое тело не чувствовало ничего, кроме свободы. Над головой висели сотни разноцветных шаров, созданных не без помощи магии. Пахло жареным мясом, отчего скрутило голодный желудок. Но я продолжала двигаться так, будто передо мной стоял сам Бог, отдавая танцу всю себя, вытягивая носок до предела и грациозно оттопыривая пальцы рук, словно умоляя невидимого джентльмена поцеловать мне руку. Музыка дополнилась пением. Старческий женский голос возвещал о нескончаемой благодати и любви, о безграничном мире, наполненном чудесами, о магии и призрении богов… о свободе, о самом сокровенном явлении, ставшем за столько короткое время недосягаемой мечтой.
Когда музыка смолкла, на меня нахлынули разочарование и неизбежность. Я поняла, что после ритуальной песни, придётся покинуть это волшебное место, уступив его мирским танцовщицам. Потому обвела взглядом всю площадь, теряясь от столь невероятной красоты. Люди в ярких одеждах, со счастливыми лицами и преданными глазами, смотрели на Эсс, на меня… Казалось, я само воплощение божественности, настолько раболепно он предавались восхвалению. И это море цветов…
Взгляд пал на главное украшение площади. Туда, где на расшитых красной парчой креслах восседали Верховный жрец, молодой человек в золотых одеяниях и некто третий в белоснежном плаще. Его лицо на таком расстоянии было похоже на тёмное пятно. Тень, падающая от капюшона не могла скрыть разве что глаза. Я готова была поклясться, что, несмотря на ленивую позу, он видит каждого на этой площади. И меня в том числе. А как иначе объяснить тот липнущий холодный пот, появившийся на моей спине?