- Эске шир сэ манар!?
- Я не понимаю вас, – спокойно ответила я ей, отчего она застыла и забавно похлопала пышными ресницами.
- Тэльсир? – то ли спросила, то ли окликнула она другую.
- Я. Не. Понимаю. Вас, – повторила ещё раз и, для убедительности, показала это жестами. Девушки снова переглянулись и стали жестами указывать на то, что одежда для меня. Когда я несмело им кивнула, то они снова отвернулись, бурно о чём-то перешёптываясь.
Словарь (дополняется по мере написания):
«Шир сэ тиса, зэ ис тома.» – Ты не беспокойся. Оно будет впору.
«Ге ша, лей де мас шизар.» – Мне кажется, ей и так будет хорошо.
«Кши сэн!» – Иди отсюда!
«Эске шир сэ манар?» – Почему ты не одеваешься?
Слова «Ситар» и «Тэльсир» - имена.
Глава 4.1
Платье и обувь оказались мне немного великоватыми. Но как только моё тело было прикрыто, кажется, весь мир вокруг меня изменился. Всё же одежда дарит некое чувство защищенности и уверенности. Ещё и материал был такой нежный. Жаль только, я была несвежая, грязная, с изодранными коленями и ужасно голодная. Пустой желудок тут же громко о себе заявил, отчего моя тихая радость сменилась неловкостью. Благо, девчонки не придали этому значения. Они озадаченно прощупали взглядом мой наряд и затем поманили меня с собой. Выхода у меня, конечно же не было. Я не знала ни языка, ни места, где нахожусь. Пришлось следовать за ними.
Мы шли по перелеску, лавируя меж диковинных кряжевых деревьев, чьи листья имели тёмно-лиловый окрас. Их скрюченные ветви цвета слоновой кости росли вширь и бросали кружевные тени на не менее занятные цветы. На тонких стеблях, прорывающихся сквозь густую траву, цвели нежно-голубые колокольчики с выглядывающими ярко-оранжевыми тычинками. Беспорядочной россыпью они тянулись вплоть до стен города, за которыми, при таком близком ракурсе, плотной грядой блестели крыши из синей керамической плитки. Храм же был то ли сделан из жёлтого камня, то ли выкрашен в этот цвет. Но смотрелось не очень, если честно. Хотя мысль, что сейчас я увижу этот город изнутри, отдавалась несдержанным дрожащим трепетом в груди. Понимала, что это некрасиво по отношению к умершему мужу, но несмотря на растерянность, на внезапный поворот в моей жизни, я улыбнулась красоте, что была вокруг меня. В какой-то момент до меня донеслись смех и разговоры, затем игра на музыкальном инструменте, похожая на вой раненого зверя. От ужасных звуков, которые, как я решила, прилетели ко мне из чертогов города, у меня заскрипели зубы. Дичайший слуховой дискомфорт. По мере того, как мы двигались, мелодия становилась всё чётче. Но тут мы свернули в противоположную от города сторону.
Я предположила, что поблизости есть деревни. Но гадала, как оказалось, зря.
Мы вышли на широкую поляну, полную мелких белоснежных цветов. Всё те же деревья вперемешку с колючими кустами обрамляли её и скрывали от чужих глаз. А картина, которая передо мной предстала, была удивительной. Серого цвета шатры, вышитые яркими цветочными узорами на неведомый мне этнический мотив, были натянуты кучкой с левой стороны. По правую же – находились огромные барабаны, обитые черным плотным материалом. Они покоились на деревянных подставках, похожие на скамьи и расположились в три ряда. А по центру горел огонь. Без дыма. Огромный чан, словно на соплях, держался на тонкой треноге, а под ним полыхало пламя. Ни дров, ни каких-либо газовых или электрических установок. Просто огонёк в сантиметрах пятнадцати от земли и булькающий чан.
Я с любопытством изучила взглядом это маленькое чудо и обратила внимание на людей.
Их было мало. В основном женщины и дети. Одеты в простые платья, как на мне, или, если это мальчики, то в незатейливые разноцветные и просторные штаны в складку, а также рубахи с очень широкими рукавами. Один из этих мальчишек мучил неизвестный мне струнный инструмент. Он старательно натягивал тонкую струну, забавно при этом качая головой с буйной чёрной шевелюрой. А рядом сидящая на пеньке женщина исподлобья наблюдала за ним, опираясь локтями о колени и положив острый подбородок на сцепленные пальцы. Несколько девушек чистили овощи, а детвора носилась по поляне или плела венки.
Я не знала, как реагировать на увиденное. Это было нечто фантастическое и совершенно прекрасное. Иная эпоха, сравнимая с древностью. В мыслях сразу же возникли предположения: от декораций для исторического фильма с восточным уклоном, до некого фестиваля или праздника, в честь которого все такие нарядные. Единственное, что смущало – язык. Но ведь его также могли придумать?! Вроде и успокоила себя, но сердце продолжало бешено биться от волнения.