Глава 15. Андрей. Я не живу.
Раскаяние всегда опаздывает
Когда я узнал, что Марина от меня сбежала, то осознал, что остался совсем один. Покалечил, и тем самым отвратил от себя, любимую женщину, потерял единственного друга (по той же причине). Вместо того чтобы стремиться как-то изменить ситуацию, я начал бухать. Казалось, это проще всего, но по-настоящему легче мне не стало. Перед глазами мелькали картинки недолгого счастья с моей девочкой. А потом начали сниться кошмары, где я издеваюсь над Маришей, слышу крики, чувствую боль. Вижу её глаза, пустые и безжизненные. Мне становилось совсем плохо, когда снился наш нерожденный малыш, которого я погубил. Мне казалось, он смотрит на меня своими карими глазами, как у мамы, и в них я вижу осуждение. Если бы Мариша не потеряла малыша, у меня был бы хоть маленький, но шанс. Я никогда не думал о детях. От тех женщин, что были со мной до Марины, я их и не хотел. О том, что у нас с моей девочкой может быть ребёнок, я и не задумывался: слишком уж мало мы были вместе. Да и не хотел я Марину ни с кем делить. Она мне была нужна в единоличное пользование. Сейчас я понимаю, что малыш только бы укрепил наши отношения. Мариша была бы отличной мамой. И никогда бы от меня не ушла. У неё четкая установка у ребёнка должен быть отец. Но малыша нет, и Марины со мной рядом тоже. Нужно взять себя в руки. Наказать виновных, найти мою девочку и составить план, как мне снова вернуть конфетку в мою жизнь. Тогда, кое-как вышедшему из загула, мне снова помог Мирон: предоставил материалы, как эта шайка всё провернула. Пересмотрев документы, я честно хотел всех этих сук (вместе с мамашей) живьём закопать. Но ведь и я нисколько не меньше «постарался», и даже больше зла своей девочке причинил. Они отобрали у меня самое ценное. Пусть я осознал это только тогда, когда потерял, но правду никуда не денешь: я люблю свою девочку. Впервые за тридцать лет я осознал, что люблю кого-то больше, чем себя. Если бы я знал, что разобраться со своей роднёй и семьёй Леры, той самой бывшей девушки, будет гораздо быстрее и проще, чем найти Маришу… Я бросил на поиски все свои ресурсы, но не нашёл ни через месяц, ни через год. Как в воду канула. Мне бы только знать, что с ней всё хорошо. Ну, найду я Марину, и что ей скажу, как в глаза посмотрю? Моя надежда, что у нас есть шанс, таяла, как первый снег. Через два года Бог услышал мою молитву. Мне прислали видео, в котором моя девочка гуляет по парку. Довольная, счастливая, улыбается, кормит уток и лебедей. С ней рядом шла интересная женщина, о чём-то говорит ей, и они смеются. Как мало у нас с Мариной было таких прогулок, только в самом начале отношений. Почему-то тогда они казались мне какой-то блажью, на которую не нужно тратить время. Следующие видео были с двумя мужчинами. Создавалось впечатление, что они с Мариной просто друзья. Никогда не верил, что возможна дружба между мужчиной и женщиной. Но видя, как они общаются, я перестал ревновать, да и не имел на это уже никакого права. Тогда я сорвался. Связался с Ритой (её психотерапевтом) и договорился о встрече. Не мог больше, очень хотел увидеть мою девочку и поговорить. Я знал, что ничего не смогу изменить, Мариша ко мне не вернётся. Всё -таки хочу попросить прощения и объясниться, а после попробую жить дальше, без Марины. Что я теряю - время, деньги? Всё пустое: они-то при мне, а её рядом со мной нет. Я не живу без малышки: вся душа — сплошная чёрная дыра. Со встречей кое–как договорился. Заплатил, сколько сказали. Я, Воронов Андрей Павлович, заплатил за то, чтобы посмотреть и поговорить с женщиной, которая давно вычеркнула меня из своей жизни... Мне бы отойти в сторону, жить своей жизнью, оставить её в покое. Но нет, я так не могу, ну не могу я! Она — то единственное, что держит меня в этом мире. Надежда, как известно, умирает последней, а вместе с ней и тот, кто надеется. Марина стояла одна у кромки воды и кормила лебедей. Я остановился в полуметре. Она повернулась, взглянула на меня и спросила: - Посмотрел? - Да. - Хорошо,- развернулась и пошла прочь. Я за ней. - Прости, прости! – кричу. - Бог простит. Он любит прощать таких, как ты. - А ты простишь? - Ты для меня умер ещё тогда, а на покойников я зла не держу. Деньги твои, которые ты заплатил за нашу встречу, я отослала в благотворительный фонд в помощь жертвам насилия. Мне они не нужны. И ушла. А я смотрел ей вслед и понимал, что нет у меня ни единого шанса. Нет и не будет. Эта девочка уже разучилась прощать. Стала жестокой и равнодушной к чужому горю. Мои желания для неё сейчас, как когда-то её - для меня, ничего не значат. Вот, Андрюша, это и есть эффект бумеранга.