Но он был уже стар, а два воина-германца отличались завидной телесной крепостью. Они поволокли врача прочь от библиотеки.
– Пустите, оставьте, проклятые! – надрывался Гален, пока солдаты тащили его по коридору, соединявшему дворец с пульвинаром Большого цирка. – Вы ничего не понимаете. Там все мои свитки, все папирусы, все записи последних тридцати лет. Горит все, что я знаю, все, чему я научился… Да не придет к вам на помощь Асклепий, когда вы захвораете!
Навстречу им проследовал отряд вигилов, посланных для тушения пожара. Они несли ведра из эспарто, пропитанные смолой. Управляться с такими было намного легче, чем с деревянными, – они весили гораздо меньше. Но, несмотря на усилия этих людей, обученных тушению пожаров, пламя все разгоралось, выплевывая горячие головни и горящие куски папирусов, которые летели вверх, в бесстрастное ночное небо.
Дом семейства Северов, Рим
Вернулись рабы во главе с атриенсием. Весь в поту, он вошел во внутренний двор обширного дома Северов, где его с нетерпением поджидали женщины. Юлия стояла посередине, рядом с имплювием, Меса – чуть поодаль. Теперь сестра Юлии тоже была обеспокоена, так как уловила запах дыма.
– Там сильный пожар, госпожа! – сообщил атриенсий, тяжело дыша.
– Да сохранит нас Элагабал! – воскликнула Меса, вверяя себя богу солнца, которому поклонялись в ее родном городе.
У Юлии, однако, не было времени на благочестивые размышления. Она сразу перешла к делу:
– Где именно? Очень большой?
– Не знаю, госпожа. Я не смог пройти дальше колонны Траяна. За ней – сплошная суматоха. Пламя уже подобралось к амфитеатру Флавиев. Небо стало рыжим…
Юлия и Меса посмотрели вверх. Все было окрашено в зловещие, грозные охристые цвета. Сделав над собой усилие, Юлия принялась действовать.
– Разбудите детей, – велела она.
– Алексиан! – воскликнула Меса, вспомнив, что ее мужа нет дома.
– Он направился к порту, это в другой стороне, – успокоила ее Юлия.
Она не волновалась ни за мужа, ни за зятя: Септимий был далеко, в Верхней Паннонии, где исполнял должность наместника. Ей так хотелось бы поехать туда с ним! Более того, это было ее долгом. Однако…
Стук в дверь вывел ее из задумчивости.
– Откройте! Сейчас же откройте! – приказала она.
– Алексиан! – крикнула Меса. Дверь открыли, в нее быстрым шагом вошел муж Месы. Она бросилась ему на шею.
– Громадный пожар! – известил всех Алексиан, обнимая супругу, чтобы унять волнение.
– Надо идти, – сказала Юлия тихо, почти шепотом.
– Куда?
Юлия пристально посмотрела на зятя. Алексиан был примерным мужем и хорошим отцом для малышки Соэмии. В отсутствие Септимия он исполнял обязанности отца семейства. Еще одним мужчиной в доме был Плавтиан, вездесущий приятель супруга Юлии.
– Подождем Плавтиана, – решил Алексиан. – Мы были с ним в порту. Затем он пошел выяснять, грозит ли нам опасность, или пожар не достигнет этой части города. Ты же знаешь, покинуть Рим…
Юлия перебила его, вновь понизив голос:
– Он не принадлежит к нашему семейству.
Было понятно, что она ступает на скользкую почву. Ссориться с Алексианом не стоило.
– Однако Септимий доверяет ему, и я тоже, – заявил зять.
Больше Юлия не произнесла ни слова.
Ее отсутствующий супруг предоставил Плавтиану слишком много власти, и Юлия не могла ничего возразить.
До поры до времени.
Большой цирк, Рим
К длинной арене, где в дни состязаний мчались квадриги, вели поистине циклопические ступени. По ним расхаживал император Коммод, одетый в пурпурный палудаментум. Его окружали десятки вооруженных преторианцев.
Он остановился, возвел глаза к небу и вздохнул:
– Ветер дует с севера.
– Да, сиятельный, – подтвердил Квинт Эмилий, тоже посмотревший наверх.
Император продолжил расхаживать по ступеням, неулыбчивый, внутренне напряженный.
– Кого не хватает? – осведомился он.
– Пока точно не знаем, сиятельный, – ответил начальник преторианцев, – но, кажется, сгорел храм Мира, а вместе с ним – римские архивы и часть зданий Форума. Храм Весты также объят пламенем.
– Это знак свыше. – Коммод застыл на месте и уставился на Квинта Эмилия. – Ты понял?
Префект претория тоже остановился и сглотнул слюну. Он не знал, что сказать. По телу потекли ручейки пота. Император меж тем ждал ответа.
– Нет, ты не понял, – заключил Коммод, видя, что его собеседник хранит молчание. Затем, к облегчению Квинта Эмилия, улыбнулся. – Это понимаю один только я, и никто больше. Вот почему я император, а вы нет. Погодите чуть-чуть…