Это то, что я называю “сгореть на работе”.
Мёртвого ректора студенты боялись, как огня. Больше, чем огня, если конкретнее. И не потому, что был он ужасным личем, время от времени восставал из могилы и вот это вот всё; будем честны, такого рода недостатки ему бы относительно легко простили. Всё же, в Академии Тенебрис не принято заострять внимание на подобных мелочах.
Проблема была в том, что в посмертии ректор стал потрясающим, просто убийственным занудой. Разбуженный, он находил себе жертву и таскался за ней с нравоучениями, лекциями и уставом академии. Тем самым, который на пятнадцать томов. Только сегодня чары против пыли обновляла…
— И что, сильно злобствовал? — уточнила я сочувствующе.
— У-у-у, — Дим скроил совершенно непередаваемую рожу. — Он с нас целые сутки не слазил!
Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться и не брякнуть чего лишнего.
— Он нас заставил базовую технику призыва повторять, — трагически сообщил страдалец от науки. — Снова, и снова, и снова! Заколдовал так, что мы не могли остановиться. Ещё и регламент зачитывал, изверг! Вот я после очередного вызова и не успел защиту на книгу повесить. Да мне уже ничего не хотелось, веришь? Видишь, страницы мокрые? Это потому, что мы плакали!
Так, не смеяться. Это невежливо!
— Я-то верю, — сказала я, когда поняла, что не сорвусь в хохот. — Но книга всё же испорчена, так что ведомость я тебе подписать не могу. До тех пор, пока не возместишь академии ущерб.
— Но у меня нет денег! Я — бюджетник! Может, мы как-нибудь это тихо замнём? Ну пожа-алуйста!
Экий шустрый.
— А у меня деньги есть, по-твоему? — усмехнулась я. — Если я такую книгу приму, то вычтут потом ущерб с меня.
— Но могут же не заметить!
— А могут и заметить. И к чему мне это?
— Ну вот если заметят, тогда я тебе и дам денег! Компенсирую, так сказать!
Я очень ласково посмотрела на этого труженика от халявы, стараясь взглядом передать извечный вопрос: “А не держат ли меня тут за дуру?”
Димитрий мой тайный месседж уловил, но отступать не собирался.
— Я честно! Ты что, не веришь мне? У меня просто денег нет вот прямо сейчас. Но потом будут!.. А ты в крайнем случае у родителей попросишь, разменяешь земные на наши. Там как раз курс более-менее выровнялся! А я потом отдам!
Да-да. Будут, конечно! Куда же без этого. А уж как мне их отдадут! А потом догонят — и ещё раз отдадут.
— Послушайте, студент Димитрий, — перешла на официальный тон я, — проблема ваша, и решать её вам. Мои родители не обязаны оплачивать ваши ошибки и последствия пьяного колдовства. Они — не банк или благотворительная организация. Так что книгу я у вас не приму.
— Ну ты и…
— Стерва? — предположила я. — Так часто говорят люди, которым я не даю сесть себе на голову. Но хотите совет? Пойдите к своим собутыльникам. Расскажите, что стервозная библиотекарша, которая, конечно, ненавидит студентов, не хочет платить деньги за ваши художества. И более того, обещает пожаловаться на несанкционированное колдовство, если вопрос с книгой не будет улажен…
— Жаловаться?! Ах ты мелочная…
— Не спешите злиться, лучше подумайте, — усмехнулась я. — Уверена, если разбить стоимость книги на всех, кто был на том кладбище и не хочет перед экзаменами светиться на административном нарушении, то получится не так уж страшно. И вполне подъёмно для любого достатка.
Он поморгал, а потом прищурился.
— Точно…
— Вот и хорошо, — мягко улыбнулась я, — а теперь — идите.
Некромант потопал прочь. Я откинулась на спинку стула, предвкушая очередную порцию рассказов о “злобной ведьме из библиотеки”.
Да, вот она я. Неприятно познакомиться!..
Вздохнув, я подтянула к себе закрытый специальной крышкой (у нас тут библиотека, а не хухры-мухры) стаканчик с кофе и уставилась за окно. Привкус карамели на языке и мерцание новогодних украшений на академических чёрных елях немного примирили меня с действительностью… равно как и с появлением ещё одного юного дарования на горизонте.
Судя по внешнему виду, дивное видение в клетчатой юбочке было с первого курса. И рассеянный, мечтательный взгляд намекал, что ждут меня проблемы.
— Здравствуйте, — сказала девчонка, мило хлопая глазками, — мне нужна книга, но я забыла название… Она такая, синенькая…
У-у-у… Здравствуй, боль всех библиотекарей и книготорговцев! А вот и ты!
— Что-то ещё, кроме цвета? — уточнила я с некоторой надеждой.
— Надпись, кажется, белая.