— Ничего. Но и хорошего тоже ничего. Мы же не будем возвращаться к началу нашего сотрудничества, правда? Сколько раз я пыталась отказаться от работы с тобой?
— Семь, — прикинул я. — Кажется. Но теперь всё хорошо, и ты отлично справляешься.
— Не уверена, — фыркнула она. — Иногда мне кажется, что процесс застопорился.
— Ну почему? Заметь, я уже сожалею о том, что отец когда-то шантажом заставил тебя стать моим психотерапевтом. Я даже извинился. Разве это не прогресс?
Я шутил, но только слегка.
Когда я отходил после воздействия зелья, Регина была единственной (не считая членов семьи), кого я мог терпеть рядом. Именно она сумела вытащить меня из приворотного шока, в который погрузился мой разум, так что обязательную в таких случаях терапию я хотел проходить именно с ней. Когда она отказалась, обратиться к отцу казалось самым логичным решением в мире. Реакция родителя была предсказуемой: где это видано, чтобы какая-то гоблинша (Регина спасла меня, потому попаданкой отец её никогда не называл, только гоблиншей, что в его интерпретации было признаком уважения) отказывала его сыну? Не бывать тому! Потому в итоге Регине пришлось со мной работать. Отец позаботился о том, чтобы отказать она не смогла.
Позже, уже после визита на Землю, мне стало действительно стыдно за этот шантаж. Но к тому моменту я привык к нашим еженедельным разговорам, как к чему-то жизненно необходимому, а она перестала злиться и воспринимала меня, как константу. Наши отношения стали ближе к дружбе, что меня вполне устраивало. А тот факт, что она время от времени помогала мне перетряхивать скопившийся в голове хлам — небольшой, но приятный бонус.
Вот и сейчас Регина посмотрела на меня очень выразительно, а потом не выдержала и фыркнула, закрыв на миг ладонью лицо.
— Демоны… — проворчала она. — Повторюсь ещё раз, Марк: если ты хочешь, чтобы Агату посмотрел специалист — уговори её к этому специалисту обратиться. Добровольно, не тайно. И желательно к кому-то, работающему по соул-профилю и адаптивно-попаданческим вопросам. Я, как ты знаешь, от этих сфер далека, я специализируюсь по преступникам и их жертвам, а это не совсем то. Я могла бы начать работу с ней, прощупать с точки зрения травм и их последствий, чтобы посоветовать другого, подходящего менталиста. Но только в случае, если она сама на это согласится, понимаешь? И уж тем более я не собираюсь давать никаких оценок психологическому состоянию твоего соулмейта. Разве что в рамках расследования, если анализы всё же покажут что-то не то.
— А они покажут? — нахмурился я. — Это ведь просто низкоэнергетическое разовое воздействие. Или нет?
Она поморщилась.
— Не знаю. Вроде бы и да, но у меня зуд. Профессиональная интуиция, если хочешь. Мне что-то не нравится в этой ситуации и её реакциях. Хочу посмотреть на результаты расширенных анализов, просто для собственного спокойствия.
У меня по спине пробежал холодок: Регина была хороша в том, что делала. Её “зуд” на моей памяти ни разу не появлялся на пустом месте.
— Ты думаешь, это проклятие Ледяной Бездны?
— Я пока ещё ничего не думаю. Просто прикидываю. Всё же, девушка недавно пережила встречу с Кровавой Королевой, а среди врагов у неё числится, ни много ни мало, твоё семейство. Да и в Ковене, насколько я знаю, всё очень непросто… Я хочу удостовериться, что всё чисто, Марк. Ничего больше.
Нельзя сказать, что она меня успокоила.
— Мне присмотреть за ней? Может, забрать её пока что к себе?
— Ты имеешь в виду — украсть? — уточнила Регина вкрадчиво.
— Обезопасить, — счёл нужным уточнить я. — Для её же блага.
— Ну-ну… Представления о благе, знаешь ли, штука сложная. Они далеко не у всех совпадают. И нет, волноваться пока что рановато, я вполне могу ошибаться. Но всё же будет лучше, если ты её проводишь до дома. И завтра утром заберёшь сразу ко мне. Как раз придут результаты, и я посмотрю предметно. А до того момента в Тенебрис ей лучше не появляться; её руководству я сообщу.
Я нахмурился.
Не могу сказать, что она полностью меня успокоила. С другой стороны, после случая с Кровавой Королевой полный покой мог мне только сниться. День, когда я узнал о случившемся, врезался в память как один из самых паршивых в жизни.
Никто не потрудился мне сообщить, конечно. С чего бы? Наша соул-связь не была подтверждена, Агата, как выяснилось, даже своему шабашу не рассказала о ней. Так что о том, что моя душа в тяжёлом состоянии и в больнице, я узнал от одного из друзей. “Марк, мои соболезнования. Как ты? Как твой соулмейт? — написал мне Гариэн. — Вы, наверное, в главной больнице сейчас? Ты знаешь, там заведует мой дядя. Если вдруг какие-то проблемы или что-то надо — обращайся.”