Ну да.
Сыном.
У тёти Элис нет, и скорее всего не будет, своих детей. После истории с замужеством она испытывает отвращение к интимным отношениям, любым. И, судя по некоторым маминым намёкам, сделать с этим что-либо крайне проблематично.
И да, тётя Элис всегда заботилась о нас с Табитой. Но со мной, так уж вышло, она всегда была ближе: интересы и взгляды в большей степени совпадали. Так что я не верил, разумеется, что она стала бы причинять мне вред умышленно. Но… артефакты из Седьмой Бездны не просто так запрещены. Всё, что провело там достаточное количество времени, пропитывается безумием и абсурдом, точно как на Земле предметы наполняются радиоактивными частицами. Если на неё уже успел повлиять этот артефакт…
— Ох, — вздохнула тётя, — не знаю, радоваться или огорчаться твоему недоверию, мой милый… Вот, смотри.
Она вытащила из-за ворота связку амулетов, в числе которых я уже без удивления увидел портативный измеритель безумия.
— Видишь? Чисто. Поверь, я проверяюсь всякий раз, когда возвращаюсь из Седьмой Бездны.
— А часто ты там бываешь? — я подспудно догадывался, что ответ мне не понравится, но не спросить не мог.
— Подробнее на эту тему, милый, ты узнаешь, когда мать будет передавать тебе дела.
— Чем дальше, тем больше я поражаюсь всё новым интересным вещам, которые узнаю про свою семью. И честно не уверен, что уже хочу получать эти самые дела.
Глаза тётушки насмешливо засверкали.
— Ну ты же взрослый мальчик, милый. Ты видел Землю, долго учился. И что, до сих пор веришь, что большие деньги приходят просто так?
Туше.
— Впрочем, это не так важно, — уже мягче добавила тётя. — Ты молод. Твоё право решать, признавать наследство или не признавать, пытаться всё устроить по-своему, изменить к лучшему, или сбежать, поджав хвост. Этот выбор тебе ещё придётся делать, но не прямо сейчас. В этот конкретный момент важно другое: этот шнурок, завязанный на запястье, позволит тебе при любых обстоятельствах сохранять ясный взгляд и здравый смысл.
Я изумлённо уставился на тётю.
— У тебя есть такая вещь, и ты молчала?! Непонятно, почему этих гусениц не стригут в промышленных масштабах! Мне срочно нужно как минимум два таких… нет, лучше три. Агате, мне кажется, тоже не повредит. И, разумеется, отцу с Табитой…
Тётушка расхохоталась.
— Но тебе он не пригодится, да? Мой ты самокритичный… Интересно, почему любой, кто узнаёт о подобной игрушке, считает, что она нужна кому угодно, но не лично ему? На мой взгляд, это очень много объясняет. Причём, что характерно, по поводу всех конфликтов на свете.
— И мне пригодится, — покладисто согласился я. — Но им, всё же, в первую очередь. Папе особенно.
Тётушка коротко улыбнулась и покачала головой:
— Мой мальчик, кто-нибудь говорил тебе, что ты ужасный максималист, очень плохо знающий природу разума?
— Спасибо, ты сказала, теперь буду знать. И всё же, я считаю, что папе это нужно. Я готов лично подстричь грибную гусеницу, если что!
Улыбка на губах Элис слегка померкла, а в глазах сверкнула сталь.
— Ты не знаешь, о чём говоришь, глупый ребёнок. И даже представить себе не можешь, какую цену нужно заплатить даже за одну такую игрушку… Но прочь мрачные тайны, речь сейчас не о них. А скорее о том, что ясный взгляд и здравый смысл — это агрегатные состояния, которые в принципе разуму не очень свойственны…
— Тоже мне новость…
— И опасны, если с ними переборщить.
Я удивлённо вздёрнул брови.
— Переборщить со здравым смыслом?.. Ты меня нынче удивляешь.
Тётушка покачала головой.
— Сталкивался когда-нибудь с утверждением, что полная ясность является важнейшим признаком безумия? Так вот, оно вполне имеет смысл. Разум не предназначен для ясности, ему нужно постоянно себя обманывать. Так уж мы устроены. Нам нужно быть эмоционально ангажированными, упрямо-слепыми, убеждёнными, одержимыми, одухотворёнными. Нам нужна эта ложь, как воздух.
— Нужно зачем?
— Чтобы быть живыми. Поверь мне на слово: полное хладнокровие возможно только для трупа. В случае же с живыми оно по сути своей до опасного близко к социопатии… Потому что, лишаясь всех заблуждений и предубеждений за раз, ты лишаешься и большей части своей личности. И остаёшься, по сути, безэмоциональной тварью, которая руководствуется одними только логическими выводами. Без какой-либо эмоциональной (или моральной) окраски. Ни положительной, ни отрицательной.