и он поспешил по улице к Хорныикам, позвонил в звонок, и вот собачка, он взял ее домой на руки, они дали ей маленькое одеяльце, завернули ее в него, внесли через ворота, он пошел прямо к дому Жомле, наклонился с ней и осторожно посадил ее туда, потом поспешил принести воды и немного молока в мисках, малыш был мягкий и пушистый, и в нем сразу же появилась жизнь, он пил воду, но это ему не очень понравилось, потому что он отползал, чтобы засунуть нос в молоко, ну, это ему больше по вкусу, он покрыл его, потом он сразу же уснул, таким, каким был, ну, тогда, подумал он радостно, вот снова Жёмле, потому что так его звали, много собак побывало в этом доме за тридцать три года, и всех их звали Жёмле, так что и этот тоже, ну, Жёмле, слушай сюда, он вышел к нему ещё раз перед сном, чтобы проверить его, не слишком ли он бродил, но нет, всё равно, или малыш снова уснул, берегитесь куклы Йожи-
Чира, я твой хозяин, я повелеваю, а ты моя собака, и тебя зовут Жёмле, понимаешь? Жёмле, ну, он укрыл её вот этим, чтобы она ночью не мерзла, с этим вернулся в дом, заперся, сам выпил молоко с хлебом и лёг спать, сегодня был трудный день, пробормотал он себе под усы, трудный, хотя, кто знает, он его сегодня исправил-
ОН
плотина, это не было тяжело, просто годы стали тяжелыми, ну, но что бы ни случилось, Отец Небесный дал еще один день, и все закончилось, все в порядке, пробормотал он, держа в руке четки, которые он называл молитвенной мельницей, он сказал себе дух Девы Марии, как всегда, перед тем как заснуть, он некоторое время вертел их, но ненадолго, поэтому медитация сегодня не была возможна, не говоря уже о том, чтобы признаться в тайнах, потому что он все равно никогда их не хранил, даже Деве Марии, он прыгал с одного глаза на другой все медленнее и медленнее, наконец он остановился на одном, он больше не отпускал его - так MAGVET уснул
В тот день, и в последний раз, он подумал о Жёмле, сидящем в собачьей будке на улице, надеясь, что тот хорошо это скрыл.
Часть IV
Мы заберем его сегодня, дядя Йожи, сказали они ему в следующий раз, это были выходные, он думал, что это будет как любой другой день, но это было не так, потому что он должен был встать и одеться красиво, и они предложили ему одежду, плащ, шляпу и сапоги, принадлежащие Ордену Рыцарей, чтобы он
Итак, он сел во вторую из четырёх машин, припаркованных вокруг его дома. Тот, что стоял напротив, крикнул им, что это не парковка, пожалуйста, немедленно уберите отсюда свои машины, мы уезжаем. Он помахал тому, кто стоял напротив, и тот, что был с мрачным, красным лицом, помахал в ответ, сказав: «Ну, если это ты, то ладно, но это не парковка, даже если это ты», — и, ворча, пошёл на заднее сиденье.
и они действительно были в пути, они ехали по серпантину, он сидел один на заднем сиденье черного Фольксвагена, Сиграй был за рулем, Szávoszd-Uvas MAGVET был на пассажирском сиденье
отвечал за то, чтобы дядя Йожи хорошо сидел, спрашивал воды, был ли стакан чистым, нет, сказал он, он будет пить из бутылки, ему не нужен был флан, он никогда не знал флан и не любил его, он
Ни Чингисхан, ни его внук, Кадан-хан, не происходили из знатной семьи, поэтому из-за своего отца он не является знатным человеком и не хочет казаться таковым; он простой царь из дома Арпадов, и он продолжил, но на этот раз они заботились только о том, чтобы сделать путешествие максимально безопасным.
чтобы быть быстрее, они добрались до Будапешта, они сразу же снизили скорость,
Хотя было около полудня, им пришлось пробираться через три пробки, а затем, когда они кое-как добрались до пештской стороны по мосту Петефи, они свернули на проспект Юллёй, и ситуация там была несколько лучше, они сравнительно спокойно доехали до Кёбаньи, не было никаких сомнений, что Кёбанья
Они уходили, он это знал, и не понимал, куда они его там, в Каменном руднике, везут, но не спрашивал, потому что по радостному возбуждению, с которым они к нему приближались, мог быть уверен, что их не похитят, а что-то хорошее теперь случится, может быть, трон у них? – спросил он себя, – ну, это мы узнаем, – и посмотрел в окно на серые здания и мрачную толпу людей, которые беспорядочно шествовали туда-сюда, словно никому не хотелось…