После Трианона он стал святым поэтом, этот язык, мой дорогой Боже, но этот человек писал прекрасно, так, что мы плакали, поэтому читайте все, что он написал, теперь библиотеки полны, даже здесь, в Эгере, хотя я редко туда захожу, он подмигнул, как обычно делал, когда упоминали Эгер или Эгерловаси, и его аудитория уже давно и без дополнительных объяснений поняла, что это было соглашение о заговоре, которое заключили братья Йожи.
В знак своего доверия он уже установил с ними связь с первого подмигивания, а повторное подмигивание было подтверждением
Это соглашение было скреплено, потому что, конечно, Эгерловаси или Эгер не должны были использоваться вместо названных имен, они служили только в качестве прикрытия, в буквальном смысле
«Когда я иду туда, — сказал он, — я почти всегда захожу в библиотеку, и независимо от того, зачем я туда иду или что я ищу, я всегда смотрю на Васс Альберт, проверяю его, и я знаю...
ОН
Ну, я не радуюсь, когда вижу их на полке, но когда их там нет, потому что тогда это значит, что их достали, и люди их читают, и это нормально, тогда всё будет в порядке, если люди здесь читают Альберта Васса, тогда мы будем знать, что дела идут в правильном направлении, ну, заваришь и для других, сынок?, сказал он тогда Краснахоркам, и, конечно же, они заварили следующее, после чего, когда они выпили его, он не пригласил их на террасу, он вежливо вывел группу из поместья, и пошел туда, на террасу, один, предварительно покормив собаку, они не притронулись к СЕМЯНАМ
более деликатные темы, такие как то, что случилось со многими людьми, которые изначально к нему приходили, не было никакого упоминания о том, с кем из оставшихся истинных роялистов порвали связь, потому что именно так он называл их в своем уме, он воспринял это так, как будто от них избавились, и все прошло гладко.
Он продолжал молча ждать ответа от Министерства внутренних дел, президента Германии и бывшего мэра Ваца, пока редеющая компания преданно посещала маленький дом.
Они сидели на вершине горы, слушали его, а Бадиги постоянно быстро делал заметки, записывал каждое слово, потому что теперь он всему верил, каждое сказанное слово становилось важным в его глазах, потому что он не мог знать, какое из них окажется важным, будет иметь историческое значение, хотя, наблюдая за дядей Йожи за кухонным столом, как он иногда делал,
Он был очарован своими собственными словами, он был уверен, что каждое слово было таким, и он быстро записывал их и приносил домой, где проводил над ними ночи, приводя их в порядок, помещая их в контекст, как он объяснял своей жене, они вдвоем жили в маленькой квартире на улице Аттилы, детей не было, но было много книг, все профессиональные работы, которые он с гордостью показывал иногда в редких случаях
для тогатос, редко, да, потому что его жена не очень любила гостей, для нее это была только работа и работа, в то время как они, он указал на Бадиги, наслаждались обществом друг друга,
ОН
и кому еще, то есть ему, приходится постоянно обслуживать этих гостей, не говоря уже о том, сколько часов ему приходится тратить на готовку , выпечку и походы по магазинам, потому что он, Бадиги, никогда не хотел снять с себя даже это, ссылаясь на важную работу, поэтому они поселились в квартире Бадиги для нескольких гостей, и то только для нескольких гостей, но для тех, кто были важными коллегами, они подготовились более основательно, только поверхностно для каждого студента, но для тех, кто был приглашен на такую вечеринку, хозяин и MAGVET
Он подробно представил свою библиотеку, не очень, извиняясь-
У меня небольшая квартира, но это существенно, ему очень нравилось это слово, я слежу за своей библиотекой таким образом, что в определенные дни каждый год провожу ревизию, своего рода фильтрацию, и вынимаю те произведения, которые я бы больше не перечитывал, отчасти потому, что я их помню, отчасти потому, что они устарели для исторической науки, так что это суть, из которой он никогда ничего важного не дарил и не давал во временное пользование, но теперь это первое издание, и оно стало еще более ценным благодаря подписи Васса Альберта
ВЕРНИТЕ МНЕ МОИ ГОРЫ!
Он сделал исключение для шедевра под названием «Величайшие хиты», сняв его с полки и отнеся дяде Йожи, осторожно вынул из сумки и, завернув его в папиросную бумагу, протянул ему вместе с папиросной бумагой. «Я принёс это в подарок, дядя Йожи, — сказал он с восхищением, — этого экземпляра, наверное, здесь нет», — и передал ему, предварительно развернув титульный лист с дарственной надписью, что, естественно, очень удивило дяди.