Дядя Йожи
, и все, заметь это, это необходимо, дядя Йожи, да, мы понимаем и мы выполним, электрик кивнул, но тогда разреши нам поднести его к огню, потому что мы заметили, что он не загорелся ни с первого раза, ни со второго.
«В который раз говорю, и не сейчас, хотя сейчас еще март и ночи прохладные, это исключено», — перебил он, и он объяснил им, что больше не будет разводить огонь, ни сейчас, ни позже, это было своего рода ключевой фразой для меня в течение некоторого времени, вы знаете, он продолжал энергично, затем он повторил, что нет, и это было не из небрежности или экономии, это было что-то другое, потому что когда он сказал, что больше не будет разводить огонь, тогда, и здесь он немного замолчал и сам начал смотреть на ножку стола, задаваясь вопросом, что учитель нашел в ней такого интересного, затем он решил, что больше не будет разводить огонь вообще , и он имел в виду, что никогда больше, но не только здесь, в спархерт, или там, в печи, нет, но ни в каком смысле, то есть он не будет принимать участия в жизни с этого момента, что, конечно, немедленно было встречено общим, непонятным протестом, но, он снова поднял его, он хотел бы-
Я бы понял, ведь речь идет об усталости от этой жизни, Он
Теперь, когда они встречаются в третий раз, он считает себя способным говорить с ними конфиденциально, и поэтому он открыто признается, что даже малейшее усилие утомляет его физически, и он воспринимает это как знак, что это конец, бежать с ним, и всё, девяносто один год - это ведь жизнь, не так ли?, он столько видел, столько испытал, столько ему пришлось вытерпеть, но он выдержал это с достоинством, как того требовала от него семья, избирательный мандат и любимая Родина, но этого было достаточно, он каждый день готовит, ест, моет посуду, ложится спать, встаёт вовремя, но только для того, чтобы всё шло своим чередом, но он говорит
«Да ладно», — он огляделся. «Я уже знаю, чем занимаются некоторые из них, но мне очень стыдно, я сначала не мог вспомнить их имён». Люди с облегчением вздохнули, когда ведущий сменил тему, и начали перечислять их, неловко кланяясь маленькому кухонному столику: «Я Ференц Йорчик, я Ласло Пешти, я Петер Пакуша, а я Лайош Надь, с уважением». Затем появились Веконь Бендегуз, Рудольф Дудаш, Золтан Сорс-Биро, Золтан Крисстоффи и Молнар
Йожеф Вереш, затем Альфонс Сабо, Орс Чишер, Йожеф Петрас, Ласло Краснахоркай, затем Янош Эндре Домокос из Будафальви, Даниэль Савосзд-Увас, Рудольф Ухель Витез, Алайош Легар, Бела Тиритьян, Рудольф Сиграй и Уго Пайр, и с тех пор он не умирал хорошо и не
Он не мог вспомнить, он знал, он не мог связать эти имена с кем-либо, хотя их было больше, хотя в конце они только выкрикивали из приемной названия организаций, к которым они принадлежали, такие как Венгерская гвардия, Изначальная венгерская церковь, Всемирная национальная народная партия суверенитета, Кровь и честь, Милеш Кристин, Лига за Королевство Венгрия, Стрелы мадьяр, Шестьдесят четыре округа и Изначальная венгерская церковь и так далее, мы являемся скоординированной платформой, мы также называем себя Координированным Он
Платформа, сокращенно Капе, мы дали обет, когда нашли тебя, фелс... Дядя Йожи, послушай, ответил он, все прощено, не беспокойся об этом, но, как я уже сказал, я люблю чистую воду в стакане, пусть тебе будет достаточно того, что независимо от моих намерений, фактически, несмотря на мои намерения, ты нашел меня, хорошо, но позволь мне спросить тебя кое о чем, приказывай мне, дядя Йожи-
«Чак, — раздалось со всех сторон, — я прошу тебя, чтобы то, что ты узнал, что я существую, и что мы встречаемся здесь, осталось строго охраняемой тайной, никто, ты понимаешь, никто не должен знать этого».
об этом никто не должен знать, кто я и где меня можно найти, поэтому, например, я также прошу вас не привлекать к себе внимания
Не в наших интересах, чтобы так много людей пришло сразу, разделите их, назначьте небольшие группы, потому что если нас будет столько, сколько сейчас, это будет заметно, во-первых, здесь в деревне есть очень глупый, но очень жестокий полицейский, о котором ходят слухи, что он на самом деле преступник, у него есть банда, и они разъезжают по улицам на своих джипах по ночам, пугают людей, и кто знает, что они делают, я не знаю, я в постели
Иногда, хоть мне и трудно спать, я часто просыпаюсь, как это часто бывает в этом возрасте, верно? Но дело не в этом, а в том, как они это принимают и как это поддерживают. Если мне до сих пор удавалось сохранять инкогнито, ты можешь это понять. Я также уважаю твою безопасность, понимаешь, потому что было бы некрасиво, если бы ты меня заметил, а это было бы серьёзно.