«Ну, не совсем», — любезно ответила медсестра, — «пока что, переедете сюда к нам, увидишь, вам будет хорошо, вот сейчас», — она указала на железную кровать, — «прилягте».
«Ох, должно быть, я любил уставать, я не любил уставать», — сердито пробормотал он, потому что какой смысл в том, что я сейчас здесь, я что, заболел? Я не болен, он широко развел руками в недоумении, я что-то сделал, я что-то совершил? Я этого не делал и не совершал, всё в порядке, дядя, просто раздевайся, я сейчас принесу тебе красивую пижаму, а пока сними это пальто и этот красивый костюм, мы положим их для тебя в надёжное место, и вот тогда он понял, что происходит и где это находится
на кровати, уткнулся лицом в руки и не двигался, ему пришлось помочь снять куртку, брюки и рубашку, хорошо, что брюки держатся, проворчал он себе под усы, ему досталась не пижама, а ночная рубашка, они были сотканы из такой грубой ткани, что он сразу же начал говорить об этом, это будет ранить мою кожу, пожалуйста, хотя я носил то и это на войне, я герой войны и инвалид войны, но эта ткань не ткань, это наждачная бумага, и где мое пальто?!, но он не мог продолжать, потому что никого не было, на другой кровати маленький ребенок лежал на его животе и рычал, чтобы он прекратил, он хотел спать, и в этот момент он замолчал, лег на свою кровать, но только до тех пор, пока не убедился, что они не войдут некоторое время, тогда он встал и подошел к окну, потряс стекло...
ОН
Он вынул предварительно собранную трубу, осмотрел винты, которые ее держали, затем выпил около полулитра воды из-под крана и лег с ней спать, не заботясь о виде, хотя снаружи было красиво, он видел огромный дубовый и буковый лес, и, кроме того, внизу слева и справа от входа стояли две высокие сосны, и обе были богато украшены, потому что сверху донизу они так плотно обвили ветви электрическими лампами, что само дерево едва можно было разглядеть, было плотное сгусток света, который шел прямо вверх, который пульсировал по обеим сторонам, освещая
Он мерцал, пульсировал, затем гас, затем снова, и другой
Свет, пробегая по цветам, радостно изгибался сверху, от самых верхних до самых нижних ветвей, и работал, не останавливаясь, он включался, наступал фиолетовый, розовый, красный, зеленый, синий и оранжевый, Вечное Рождество, и его не выключали утром, когда он просыпался, потому что от обязательного вечернего лекарства неизвестно сколько времени он не только проспал ночь, но и натянул лошадиную шкуру, как будто его совесть была совершенно чиста, только пробуждение было ужасным, полуоткрытым
Он закрыл глаза, потому что звуки были незнакомы, он не знал, где находится, он начал искать маленькую лампу возле своей кровати дома, но выключателя не было, затем медленно воспоминания вчерашнего дня начали проясняться, потолок, дверь, окна, две кровати обретали очертания, ребенок все еще спал на животе, это вредно для сердца, заметил он ему тихо, но тот не двигался, где принцесса Африки, где Этелька, где Енё, и где верноподданные?, он размышлял в постели, сцепив руки под головой, смотрел в потолок, точнее, на одну из двух голых лампочек в палате, которая смотрела прямо на него, и спрашивал себя, почему ты ничего не делаешь, тебе следовало бы проснуться как следует и начать, но в этот момент дверь, которую и здесь можно было открыть только снаружи, резко распахнулась.
ОН
Дверь открылась, и к ним ворвались три медсестры: одна поставила поднос с завтраком на обычный стол, другая
Он взял кровь, а третий измерил давление на другой руке. Нам недоплачивают, сказала ему медсестра, которая брала кровь, а это отделение – единственное функционирующее учреждение во всём Липоте. Только представьте: я работаю восемь дополнительных часов в месяц, прихожу с шестнадцати, можете себе представить, не останавливаюсь ни на минуту весь день, и поэтому мне платят 193 доллара до вычета налогов.
тысячу, вытащил иглу из руки, постучал ею по локтю,
Я была пьяна, потом снова ударила его ножом, мой муж пьёт, но это неважно, дядя, MAGVET
эта кровь выглядит довольно хорошо в вашем возрасте, на что он возмущенно возразил, что вы имеете в виду в моем возрасте?, вы говорите обо мне?, который сдавал кровь каждые три месяца, пока ему не исполнилось восемьдесят три?!, и остановился только потому, что ему сказали, что он может быть донором, но из-за его возраста мы больше не смеем, вы понимаете, они сказали это не из-за его возраста, а потому, что они привыкли, что другие говорят, что в шестьдесят или сколько там лет кровь такая же жидкая и желтая, как моча, а у меня она приятного красного цвета, понимаете, ну, не