снова дома, и здесь он не увидел никого среди персонала, кто был бы готов доверить его тайну кому-то, кто даже мог бы ему помочь, вот тогда и случилось чудо, потому что однажды в пятницу ранним вечером одна из медсестер открыла дверь и впустила в палату Ангела-Хранителя, Этельку, он несколько секунд смотрел наружу, чтобы убедиться, не преследует ли она его, затем от радости, что на этот раз это было наяву, он вскочил и побежал с кровати, опустился перед ней на колени, и в течение минуты он просто целовал ее руку и не мог говорить, и она сказала,
Он покраснел как каша и попытался осторожно вытащить свою руку из ее руки, и все повторял: «Все хорошо, дядя Када, все хорошо, отпустите меня, я тоже очень рад».
«О, я тоже очень рада, но теперь отпустите меня, пожалуйста, как вы меня нашли?» — был её первый вопрос, ух ты, Этелька покачала головой и тяжело вздохнула, я даже не могу вам сказать, дядя Када, всё было так сложно, и, к сожалению, это заняло так много времени, она всё ещё пыталась взять его за руку и притянуть к своей кровати, но Этелька предпочла прийти сегодня
из больницы, только не трогай его больше, он очень застенчивый, объяснил он позже молодому пациенту, которого это тоже не интересовало, и вообще не интересовало, если уж на то пошло, я религиозный, знаешь, я очень католик, тем не менее продолжал он, и в течение нескольких минут он переживал разные фазы влюбленности, пока не заметил, что другой уже давно спит, тогда он остановился и начал обдумывать, что там происходит, что возможно, и о чем они договорились, сначала он рассказал ему то, что Этелька, как выяснилось, тоже узнала, что медицинские эксперты признали его невменяемым и приговорили к дальнейшему проживанию здесь, под строгим медицинским наблюдением, он не мог уйти, хотя, если не считать того, что он сильно ослабел из-за того, что его таскали туда-сюда неизвестно сколько времени, он был даже физически готов ко всему-
ОН
ре, то есть его физические способности в основном в порядке, как он неоднократно подчеркивал своей неожиданной гостье, по старому венгерско-монгольскому способу, он планирует побег, сказал он ей, но пока он только разрабатывает теорию, он был в подобной ситуации, не раз, сказал он ей, он впервые был вынужден сделать это, когда он попал в руки SZMERS в 44-м, тогда он и двадцать пять его друзей, которые также были пойманы, могли быть уверены, что их расстреляют, но им это не удалось, потому что они все повесились, так как допрос
да, молодой офицер СМЕРШ, женщина, так что
он боялся, что она объяснила ему, что он оставит открытым и где выход, по-русски, потому что он тоже знал русский, отсюда это будет не так уж сложно, он подмигнул Этельке, он видел несколько крепких медсестер, но он все равно не собирался с ними связываться, хотя у него было намерение, а просто придумывал трюк, с помощью которого он, так сказать, накормит их, потому что снаружи, у них, должно быть, была комната, где они остановились, он всегда мог слышать сумо, драки и бокс, которые продолжались всю ночь
они смотрят по телевизору, даже не возятся с пациентами, он хочет и воспользуется этим, но, как он сказал, план пока в теоретической фазе, даже не сам побег так сложен, а как он его потом организует, чтобы он смог нырнуть, он не мог вернуться в гору, конечно, нет, но тогда где и через какую сеть он мог бы осуществить это погружение, как мы говорим на военном языке, Этелька просто слушала, а сама сидела рядом с ним на кровати, положив руки на колени, стулья в палате не разрешались, она сидела и слушала, и только грустными глазами улыбалась ему, слегка склонив голову набок, потому что радость от того, что она наконец нашла своего дядю, проходила не так быстро, она всё ещё радовалась этому, и ей было трудно поверить, что ей это удалось, она искала его довольно много месяцев, но Он
все его попытки были неудачами, где они должны были бы об этом знать, там, даже не скрывая, что они не хотели помочь, они ничего ему не говорили, столько безвыходных ситуаций, столько безнадежных попыток, он все время улыбался, и вот он сидит здесь, у кровати своего дяди, Боже мой, молился он себе, спасибо, спасибо, спасибо, Боже мой, он действительно любил дядю Каду, он любил его уже на улице Козьмы, пока он был в контакте с ним, но когда ему сначала запретили видеться с ним, потом поселили в другом месте, потом суд, и приговор,