- Простите, мистер Макрой, но график уже составлен и утвержден на месяц. Менять я в нем ничего не стану.
- Ты не поняла!
- Я все прекрасно поняла, но я снова повторяю, что не стану перестраивать расписание мистера Майради ради вашего удобства. В отличие от вашей рабочей недели, у моего босса на двадцать восемь встреч больше, поэтому я уверена, что именно вам удобнее...
- Да вы совсем забылись, девушка! Забыли с кем разговариваете? Думаете, если ваш босс богаче меня, то имеете право так со мной говорить?!
- Я не превысила свои полномочия ни на йоту, мистер Ма...
- Да ты совсем совесть потеряла! - он снова начал кричать в трубку, и теперь стало понятно откуда его помощница набралась хамства. Он продолжал вопить, а я пошла к кофемашине в углу кабинета и налила себе кружку ароматного дымящегося латте, затем развернулась и замерла.
В дверях стоял Николас Майради, и выражение его лица, обращенного к телефону, не сулило ничего хорошего.
- О боже, - я чуть кружку из рук не выронила и торопливо рванула к мобильнику, лежавшему на диване, но он глянул на меня так, что я застыла на месте. - Мистер Майради...
- Переведи на меня, - он не кричал и даже голоса не повысил, но его тон заставил меня возжелать провалиться прямо на месте.
- Конечно, сэр.
- Мистер Макрой, я переведу вас прямо к мистеру Майради, приятного разговора, - скороговоркой отрапортовала и, нажав на решетку, тяжело выдохнула. Теперь он меня уволит? Все? Я снова без работы? Что он сделает? Лишит меня премии? Накричит? Напишет отвратительную характеристику?
Но он ко мне за весь день так и не подошел и ни слова не сказал, когда я принесла ему расписание на сегодня, и ни слова не сказал, когда собирался домой, а просто, как обычно, ушел.
- Мини, - подошла я на следующий день к милой молодой девушке, что работала в бухгалтерии, - были приказы на депремирование?
- Были, - уверенно кивнула она.
Мне, как личному помощнику главы компании, было открыто очень много закрытых для других дверей и сейчас это крайне порадовало.
- На кого можешь сказать и за что.
- Конечно, сейчас распечатаю приказ.
- Спасибо, милая.
Она улыбнулась мне в ответ и через некоторое время у меня в руках был приказ на депремирование восемнадцати сотрудников, в числе которых меня не было. Вчитываясь, остановилась с ним посреди коридора, ведущего в мой кабинет, когда прямо над плечом услышала его тихий резковатый голос.
- Думаете лишу вас премии?
Я вздрогнула и медленно повернула голову. Мне пришлось немного приподнять глаза, чтобы увидеть его лицо.
- Думаю у вас есть все основания для этого.
- Правда?
- А вы считаете иначе?
- Почему вы не поменяли Макроя в расписании, учитывая, что он требовал этого десятки раз?
- Потому что тогда он лишил бы вас полноценного обеда, и на ближайший месяц три раза в неделю ваш отдых составлял бы три минуты, а это недопустимо. В первую очередь, как ваш помощник, я должна думать о вашем благополучии, а уж потом об их удобстве, - я сама не знаю, чего так завелась, но меня действительно беспокоило потребительское отношение окружающих. Словно Николас Майради не человек, а робот какой-то. Я виноватая и в то же время раздраженная на этого Макроя взглянула на босса и не зря. На его лице проскользнула еле заметная кривоватая улыбка лишь одним уголком рта.
- Тогда чем же вы заслужили депремирование? Или вы считаете себя виноватой в несдержанности мистера Макроя?
- Я...нет.
- Напишите мне список ваших пожеланий, чего вам не хватает для еще более продуктивной работы. Непременно ознакомлюсь.
- Хорошо, - должна была я насторожиться от этих слов, но вместо этого как глупая малолетка сходила с ума от его близости. Этот свежий и чуть горьковато-перченый запах, спокойные загадочные зеленые глаза и невыносимо тяжелый, но безмерно завораживающий взгляд непроизвольно уносили меня из реальности.
- Хорошо, - кивнул он, на секунду задержав свой взор на моих губах, и, развернувшись, уверенной походкой пошел в свой кабинет, а я так и осталась стоять завороженная этим мужчиной.
Глава 2
Сегодня на улице было жарче обычного и поэтому я обула туфли-лодочки, надела черную юбку карандаш, чуть ниже колена, и изумрудную шифоновую блузу. А свои длинные волосы оставила распущенными. Они легли полукругом по спине, скрыв лопатки. Оценила отражение в зеркале и обречённо выдохнула. И с каких же пор я так наряжаюсь на работу? Я никогда не была незаурядной. Ничего особенного в себе не находила, да и не искала. Одевалась просто и удобно, наряжаться никогда не любила. Каблукам предпочитала классические балетки или оксфорды. Я ведь и так довольно высокая, метр восемьдесят с копеечкой, худенькая, маленькая грудь, узкие ровные непримечательные черты лица. Единственная моя гордость — это глаза яркого синего цвета, обрамленные длинными пышными ресницами. И то, спасибо одноклассникам, которые всегда замечали во мне именно эту черту, иначе сама бы я вряд ли оценила ее по достоинству. Однако я и глаза никогда особенно не подчеркивала, да и макияжем пользовалась по минимуму. У меня вообще мало внешних достоинств. Мама всю жизнь называла меня «хрупенькой», считая, что я переломаюсь стоит мне только пакет с мукой в руки взять. Но ее нельзя винить. Я и сама знаю, что у меня довольно хрупкий вид, а светлая кожа «эффекта стекла» только добавляет.