Я перебила его и резко воскликнула:
— Что?! Собирался всю жизнь притворяться и врать мне в глаза? И после этого ты еще смеешь обвинять меня за сделанный выбор? Как ты можешь быть таким лицемером?
— Ада, послушай…
— Нет, я не хочу ничего знать. Не хочу тебя видеть, быть здесь с тобой, слышать твой голос и искать твой силуэт на улицах. Я тоже однажды просила тебя выслушать. Умоляла остаться. Но что ты тогда сделал? Захлопнул передо мной дверь и сказал, что я для тебя умерла. Так вот — сегодня я поняла, почему ты был так жесток. Почему оттолкнул и исчез на шесть лет. Ведь всё, чего я сейчас хочу — стереть тебя навсегда из своей жизни. Ты тоже для меня мертв.
К горлу подступила бешеная истерика. Я боялась Влада и в то же время понимала, что если бы он реально хотел меня убить, давно бы это сделал. Как оказалось, для него это совсем пустяковое дело.
Я снова начала тянуть ручку на себя, буквально задыхаясь от его присутствия. Мне никогда не было так больно. Я мечтала сбежать, в первую очередь, от самой себя. Мысли атаковали без предупреждения и рвали душу на куски.
Почему мы стали такими? Я всегда винила себя за то, что переспала с тем мужиком, хотя это был единственный раз. А Влад…он не только вычеркнул все моральные принципы, но и начисто сжег понятие добра из своей жизни.
Непрошенные слезы все же полились из глаз, и я опустила голову вниз и отвернулась, чтобы он этого не увидел. Вдруг я почувствовала его стальные руки у себя на талии. Влад подтащил меня к себе и посадил на колени, придерживая мое лицо и давая возможность выплакаться.
Он держал крепко, но бережно, как делал только шесть лет назад. Заправил волосы за ухо и поцеловал в лоб, из-за чего сотни мурашек побежали по коже. Именно ассоциация с тем, что так заботливо он меня успокаивал лишь в нашей «прежней» жизни, вернула меня из истерики.
Я забарахталась в его руках, пытаясь вернуться на сиденье, но мужчина сжал еще крепче и тихо сказал:
— Не дрожи. Я не собираюсь причинять тебе боль.
В воздухе повисло тяжелое и недосказанное «пока что». Я устало положила голову на его грудь, чтобы не встречаться с ним взглядом, вытерла глаза и попросила:
— Отпусти меня. Мы причинили друг другу достаточно боли.
Влад ласково провел ладонью по моим волосам:
— Нет. Никогда не смогу отпустить. Я думал, что чем дальше буду находиться, тем быстрее забуду. Стану безразличнее и смирюсь. Но я не могу, Ада. Я слишком эгоистичный, чтобы позволить тебе уйти. Я постоянно хочу тебя трогать, вдыхать запах твоего гребаного тела, вырывать твои хриплые крики и видеть твое лицо по утрам. И вот за это я ненавижу нас обоих.
Его слова резали меня, как осколки стекла. Мы были безнадежны. Растворялись друг в друге, обкалывая ненавистью и проникая глубоко под кожу. Так глубоко, что уже не вырвать.
Неуверенно приподнялась и заглянула ему в глаза, спрашивая:
— Скольких людей ты убил?
Влад усмехнулся, нажал кнопку на панели и разблокировал дверь. Открыл ее и сухо сказал:
— Тебе не нужно знать. Легче не будет.
Его взгляд сразу стал холодным и цепким. Пронизывающим до костей. Я почувствовала себя неуютно, слезла с его колен и вышла на улицу, с наслаждением вдыхая прохладный воздух. Дом находился далеко от города, и здесь можно было по-настоящему погрузиться в уединение.
Но, к сожалению, я была тут не одна. А с киллером, каждое движение которого заставляло вздрагивать от неожиданности. Его слова должны были успокоить и внушить хотя бы капельку доверия, однако в моем сознании по-прежнему красным фоном прожигались опасения. Влад даже не замечал, насколько его повадки изменились. Походка стала более агрессивная, взгляд — жгучий и сканирующий насквозь, движения резкие и хищные, словно он готов в любую минуту защищаться и отражать нападение.
Или же нападать.
Мужчина вышел на улицу вслед за мной, захлопнул дверь и пробормотал что-то неразборчивое насчет безнадежности этой машины.
Мне даже стало смешно в какой-то момент. Шесть лет назад мы были примером для подражания, а сейчас…должны заслуженно делить соседние камеры.
Влад провел меня в дом и дал время принять ванну и переодеться в чистую и сухую одежду. Я просушила волосы, обработала заживающую рану, надела простое ситцевое платье длиной до колена и подвязала его ремешком. У меня было столько вопросов, что я уже сходила с ума от догадок.
Что, если Влад начал убивать из-за меня? Как тогда я буду смотреть на себя в зеркало и начинать «новую» жизнь без грязи и боли? Ведь, окажись это правдой, я не смогу винить его. Я лишь добавлю еще один промах в список моих бесконечных грехов.