Сначала ничего не происходило. Глаза Маркуса начинали слезиться от напора воздуха, со злости он ударил по крышке ящика, как вдруг единственная лампочка внутри загорелась тусклым желтым светом и с каждым мгновеньем она становилась всё ярче. Получилось?
«Ты поймёшь, если это сработает» — промелькнули в голове слова Маркуса.
Джон и не замечал, в каком напряжении всё это время находилось его тело. Испустив радостный вдох, он принялся искать глазами лестницу, но наткнулся на нечто иное. Джон нахмурился, придвинувшись ближе к своей находке. С противоположной стороны от места откуда он залез, висело что-то чёрное, пугающе развивавшееся на ветру.
Но опасения были напрасны, это всего лишь чей-то рюкзак. Мужчина насупился сильнее, осторожно присев и поймав в руки болтающуюся сумку, стараясь и самому не полететь вниз. Легкая, как не слетела под таким ветром? Может она принадлежала кому-то из тех лежачих парней внизу? Порывшись внутри он извлек единственный предмет что там был. Рация. Не похожая на ту, что была у Маркуса. Эта совсем новенькая, больше по размеру, мелкий экран целенький и без единой царапины или потертости.
Оглянувшись вниз, Джон не увидел Маркуса на своем месте, видимо он всё-таки решил в одиночку сходить обратно к центру управления. А ведь Джон просил дождаться его!
Черные глаза снова сузились на средстве связи. Он плохо понимал, как такие штуки работают. Тыканье по всем кнопкам ни привело ни к какому результату. Может передатчик не сработал? Джон уже убирал её обратно в рюкзак, как рация ожила сама. И не было того противного шума помех как прежде, Джону казалось он слышит голос. Тихий, но настойчивый.
Он стал тыкать на кнопки по новой, стараясь увеличить громкость и у него это получилось.
— Бета, вы меня слышите, ответьте! Бета, повторяю, если слышите наш сигнал, то немедленно (неразборчиво)! В объекте «Новус» замечено движение, повторяю в объекте «Новус» кто-то есть… (неразборчиво).
ЕВА
Джона и Маркуса всё ещё не было.
Ева и остальные подошли к «Новус» больше двенадцати часов назад, остановились в одном мебельном магазине, она впервые за долгое время поспала на мягкой кровати! Шут так же достал некоторые умывальные принадлежности. Её волосы чертовски грязные и даже хвост не скрывал эти длинные сосульки, но хотя бы из-за рта пахнет мятой с женьшенем. Ева так мечтала о душе, но всё что у неё и других было — это маленькая раковина с тоненькой струйкой холодной воды в туалете для персонала. Не фонтан, но всё же. Прошлым вечером она больше часа провела у единственного источника воды, чтобы не смердеть как корова на лугу. Дезодоранты уже не спасали.
И сейчас лежа в чистой кровати, в более-менее не пахнущей одежде, Ева думала о друзьях, которые где-то там. Она надеялась, что они живы и скоро придут к ним. Шут её веры не разделял, постоянно сверяясь с наручными часами, что-то недовольно бурча под нос каждый час. Стревенсону было хуже, любой увидит это невооруженным взглядом. Учёный ничего не ел, лишь изредка делая пару глотков воды, которую ему почти насильно пихали под нос, круги под глазами стали больше, а руки почти не переставая тряслись. Он редко двигался и всё реже разговаривал, что Шут оценил это в плюс и даже перестал досаждать его своими шутками. О женщине снайпере они не говорили и как бы Ева не хотела накинуться на доктора с вопросами, Шут её останавливал и говорил, что ещё рано для ответов.
Сейчас она была как никогда одна. Девушка выбрала самую дальнюю от мужчин кровать и решила пересекаться с попутчиками как можно реже и ей это удавалось. Ева скучала по Кэтрин. Интересно, передал ли Итан ей тест на беременность, и если «да», то каков результат? И живы ли вообще Итан и Томас? Они вдвоем (точнее Итан один тащил на себе больного Тома) пошли в такой длинный путь.
Ева поднялась с кровати, попутно натягивая теплую рубашку с меховыми воротником на шее, в магазине оказалось холоднее, чем на улице. Она сама пошла в соседний бутик, полностью наплевав на безопасность, чтобы найти одежду потеплее. По пути она убила троих кусак, один из них почти зацепил её на обратном пути, повалил на землю, но получил заветную пулю в лоб. Его кровь Ева ещё долго смывала с лица, и даже сейчас продолжала чувствовать её смрад. Шут на её выходку лишь безразлично отвёл глаза, отказавшись говорить хоть что-то, а Еве и не нужны его комментарии.
Мужчин она нашла в общем зале, сидящих у журнального столика на пуховых креслах, это было единственное место рядом с окном, которое выходило прямо на громоздкое здание Новуса. Стревенсон только и делает что сидит и пялится на свою лабораторию и ни с кем не разговаривает. Шут обычно избегал его компании и для неё было удивительно найти друга рядом с доктором. Усач что-то внимательно тыкал в рацию, второй рукой настраивая антенну.
— Есть новости? — спросила Ева, присев на соседний диван.
— Я что-то слышал, — отстраненно ответил он, даже не взглянув в её сторону.
— Слышал? Маркуса? Или…
— Не знаю, не различил. Голос был очень тихий, вряд ли это был он.
— То есть связь заработала?
— Вроде того.
— Но это же хорошо, разве нет? — Ева поддалась вперёд, сверля молчаливую рацию, будто от её взгляда та заработает, и она услышит их. Маркуса и Джона. — Ты можешь с ними связаться?
— Я как раз и делаю это весь последний час, — раздраженно отмахнулся Шут от её вопроса.
Ева от его слов обижено прикусила губу и отвернулась, принявшись изучать свои поломанные ногти. И ничего такого она не спросила, но что-то довело Шута ещё до её прихода. Девушка бросила быстрый взгляд на доктора, который тоже игнорировал её присутствие. Она думала вид лаборатории его расшевелит, но старик совсем поник, поэтому впервые за всё их знакомство Ева обратилась к нему первая:
— Доктор Стревенсон, с вами всё хорошо? — спросила она и тут же почувствовала себя глупо. Какое хорошо, он выглядит как живой труп.
Учёный ни сразу среагировал на её голос, но спустя минуты две (Ева уже думала, что ответа не дождется) его бледные глаза оживились, скованными движениями он повернул к ней свою голову, скрипуче подавая голос:
— Вы о чём-то меня спросили?
— Да. Как ваше самочувствие, доктор? — громче переспросила Ева. Шут от её повышенного тона поморщился и, резко поднявшись с кресла, ушёл в другую комнату, оставляя их вдвоём.
— Всё прекрасно, юная леди. Всё очень даже хорошо.
— Выглядите вы не очень, — тише возразила Ева, поёжившись от пристального внимания учёного, но она первая начала разговор, не прилично будет просто встать и уйти. Вдруг он так спал, с открытыми глазами, и она просто нарушила его сон…
— Скоро мне станет легче.
— Но почему вам плохо? Вы сами на себя не похожи. Вы больны?
— Одна болезнь действительно не даёт мне покоя, — отстраненно ответил Стревенсон, снимая очки и протирая устало слипшиеся глаза. — Но это ненадолго, скоро…
— Вам станет легче, я поняла. Но почему? Чем вы больны?
Доктор загадочно улыбнулся, дерзко обнажая зубы, которых стало чуть меньше, чем раньше. Как-то раз, когда они ужинали консервами, Ева заметила, как Стревенсон выплюнул из рта свой зуб. От данного зрелища её чуть не стошнило, дальше к еде она так и не притронулась. Но доктор как ни в чём не бывало, положил окровавленный зуб к себе в карман и продолжил трапезу. Это было ненормально. Доктор буквально умирал на глазах, его волосы и зубы выпадали со стремительной скоростью.