Нет худших болельщиков, чем ультрас «Интера». Они из тех, которые никого и никогда не прощают, и поверьте мне, я был их Врагом Номер Один. Никто не забыл нашу стычку в матче с «Лацио», и я, конечно, знал, что будут свист и уничижительные кричалки. Но, чёрт возьми, это же часть игры!
Я был отнюдь не первым игроком «Интера», который подписал контракт с «Миланом». Рональдо, к примеру, перешёл в «Милан» в 2007 году, а затем ультрас «Интера» освистывали его во всю мощь.
Матчи между «Интером» и «Миланом», или Derby della Madonnina, всегда получались очень эмоциональными, и не последнюю роль играла политика. То ещё противостояние было.
Как «Реал» против «Барсы» в Испании. Помню поведение игроков на стадионе. Все отражалось в их лицах. Большое событие. Важное событие. Мы возглавляли таблицу, и эта победа многое значила для нас. «Милан» не мог победить в дерби на протяжении последних нескольких лет. А «Интер» в том году привёз в Италию Кубок Чемпионов. Это был доминирующий «Интер». Но наша победа могла означать перераспределение власти. Я мог слышать рёв толпы на стадионе, перемешанный с музыкой, которая ревела из динамиков. В воздухе витала атмосфера ненависти, смешанная с духом карнавала. Я не нервничал.
Я просто был очень хорошо готов. Просто сидел и надеялся, что вот-вот побегу и ринусь в битву. Но, конечно же, я знал об избыточном выбросе адреналина. Из-за него ты можешь перегореть и полностью выйти из игры. Ты никогда не знаешь, что произойдет. Я хорошо помню начало матча и тот самый дикий рёв на «Сан-Сиро». Ты никогда не привыкаешь к этому. Всё окружающее тебя накаляется до температуры кипения. Зеедорф практически сразу имел отличный шанс открыть счёт ударом головой. Игра шла на встречных курсах.
На пятой минуте я получил мяч с правого фланга. Я включил дриблинг, вошёл в штрафную, и на мне повис Матерацци. Он, наверно, хотел подбежать и сказать что-то вроде: «Тебе никуда не деться!» Но он сыграл не по правилам и снёс меня, и я рухнул на землю. Первой мыслью было: это пенальти? Пенальти ли?
Это должен был быть пенальти. Но я не знал этого. Приём был ужасным. Конечно же, все игроки «Интера» взметнули руки, всем видом показывая, мол, что это ещё за хрень? Но судья побежал к одиннадцатиметровой отметке, и я задержал дыхание, ведь мне же бить с точки. Моя команда стояла позади меня, и не нужно быть телепатом, чтобы знать, о чём они думали: не промахнись, Ибра! Ради бога, забей этот пенальти!
Передо мной были ворота, голкипер, а за всем этим - ультрас «Интера». Они обезумели. Они свистели и кричали. Они делали всё возможное, чтобы сбить меня. У некоторых были лазерные указки, зелёным светом которых они светили мне прямо в лицо. Дзамбротта не сдержался. Он подбежал к арбитру:
– Вашу ж мать, они мешают Ибре. Они ослепляют его!
Но что он мог сделать? Искать виновников по всему стадиону? Ничего из этого не получилось бы. Я был полностью сосредоточен. Хоть под свет прожекторов меня ставь. Я просто хотел подойти к мячу и пробить. Уже точно знал, куда я его направлю: мяч полетит в правый от вратаря угол. Я остановился на пару секунд, и внутренний голос мне заявил: ты должен забить. Мой сезон начался с незабитого пенальти. Это не может повториться. Но об этом я думать не мог. На поле не стоит слишком много думать в принципе. Надо просто играть, и я подбежал и ударил.
Ударил именно так, как я себе и представлял. Мяч залетел в ворота, а я поднял руки вверх и посмотрел на ультрас, прямо в их глаза: ваши проклятые трюки не работают. Я сильнее всего этого. И я обязан сказать, что когда весь стадион взревел, и я увидел на большом экране: “«Интер» - «Милан», 0:1, Ибрагимович”, на душе стало хорошо. Я вернулся в Италию.
Несмотря на это, прошло всего несколько минут матча, и битва была напряжённой. На 60-й минуте был удален Абате. Играть против «Интера» вдесятером – не самое приятное занятие на свете. Мы работали в поте лица. Матерацци пристал ко мне, как пиявка, и в одном из эпизодов я бросился к мячу, врезался в него и уложил. Конечно, это было непреднамеренно. Но он всё еще лежал на земле, к нему подбежали одноклубники и врач. Ненависть болельщиков на трибунах увеличилась в разы, особенно в момент, когда Матерацци уносили с поля на носилках.
В последние 20 минут давление на нас было ужасным. Я был выжат, как лимон. От физического истощения меня чуть не вырвало. Но мы сделали это. Мы удержали преимущество и выиграли. На следующий день я должен был получить свою пятую награду лучшего футболиста Швеции. Я знал об этом заранее, посему хотел как можно раньше добраться до кровати. Но мы решили отправиться на вечеринку в ночной клуб «Кавалли». Хелена пошла вместе со мной. Мы спокойно сидели в уголке с Гаттузо, в то время как Пирло, Амброзини и все остальные праздновали, как сумасшедшие. На нас напало чувство облегчения, безумной радости. До четырёх утра нас дома точно не было.
В декабре «Милан» купил Антонио Кассано. У Кассано была такая же репутация «плохого парня», как и у меня, и он любит, чтобы на него обращали внимание и говорили о том, каким блестящим игроком он является. Парень прошёл через многое, и ему часто доводилось вступать в перепалки с разными игроками и тренерами, в том числе с Капелло в «Роме». Капелло даже придумал новый термин – Кассаната, что означает что-то иррациональное и сумасшедшее. Но играл Кассано великолепно. Мне это понравилось, и мы с ним хорошо сыгрались.
Но была проблема. Меня настигало ощущение, что я перегорал, и оно пугало меня. В каждом матче я выкладывался на сто процентов, и раньше я такого давления не ощущал. Это может прозвучать странно после всего того, что я пережил. В «Барсе» прижиться было трудно. В «Интере» также было нелегко. Но здесь я ощущал это давление сильнее, чем когда-либо прежде: мы должны были взять титул, а я, по идее, должен был стать тем, кто поведёт за собой команду. Каждый матч я играл так, как будто бы он был финалом чемпионата мира, и за это я платил свою цену. Я попросту оставался без сил.
В конце концов, я не мог воплощать мои идеи и образы на поле до конца. Тело уже на шаг отставало, и я был уверен в том, что должен был просидеть матч-другой на скамейке. Но Аллегри был новичком. Он хотел выиграть любой ценой. Он нуждался в Златане и выжимал из меня все силы. Нет, я не виню его в этом.
Он просто выполнял свою работу, а я хотел играть. Я нащупал свой темп, свой ритм. Я наверняка захотел бы играть даже со сломанной ногой, и Аллегри позволил бы мне это сделать. У нас было взаимное уважение. Но я платил высокую цену, и я был уже не так молод, как раньше.
Я был физически силён – не в той степени, в какой я был в мой второй сезон в «Ювентусе». Не питался фаст-фудом, никакого лишнего веса. Стал избирателен в еде. Стало больше мускулатуры, но я стал старше и стал другим игроком, не тем, кем я был в начале своей карьеры. Я уже не был дрибблером, как в «Аяксе». Я был тяжёлым, взрывным нападающим. И я был вынужден играть умнее, чтобы меня хватало на весь матч. В феврале я начал ощущать усталость.
За пределы клуба это не должно было просочиться, но каким-то образом эта информация всё же всплыла в прессе, и возникло много разговоров. Он продержится? Сможет ли справиться? Мы начали уступать в концовках матчей. Мы не выдерживали нагрузку сезона и пропускали много необязательных голов. Я не забивал целый месяц. Моему телу не хватало той былой резкости. Мы проиграли «Тоттенхэму» в Лиге Чемпионов. Это было очень трудно пережить, так как я думал, что наша команда была посильнее. Но мы потеряли инициативу и в Серии А, а «Интер» вновь был на пике формы.
Обгонят ли они нас? Потеряем ли мы свою хватку? Говорили в том числе и об этом. Газеты расписали все возможные сценарии, и мои красные карточки делу не помогали. Первую я получил в матче против «Бари», команды-аутсайдера. Мы проигрывали со счётом 1:0, и я находился в штрафной площади, защитник держал меня так, что мне было не выбраться. Я среагировал на инстинкте. Я ударил его свободной рукой, и удар пришёлся в желудок, и он упал. Это был идиотизм с моей стороны, признаю.