Комментарий к «Ты будешь моей тайной»
Хотя я поставила в предупреждениях ООС, я очень старалась, чтобы в моём произведении канонные герои вели себя именно так, как должны были бы себя вести. Ну, разве что, говорят они «слишком по-русски». А с другой стороны, если я не знаю британский молодёжный слэнг 70-х годов, это ведь не значит, что его не было. Так что, может, это просто слишком «художественный» перевод их речи:)
*Тьюн – уменьшительное от Петуния, англ. tune, мелодия.
**Айрис – из Канона неизвестно, как звали мать Лили и Петунии Эванс, но имя у неё тоже (предположительно) должно быть «цветочное». Айрис – англ. Iris, цветок ирис.
***Лил – уменьшительное от Лили, англ. lil, разговорное от little, маленький.
========== «Почему у нас на заднем дворе на метле летает волшебник?!» ==========
…Солнце только-только стало клониться к закату, когда вернулась Лили. В доме, как ей показалось, никого не было, а на кухне в раковине… стояла немытая посуда! Колдунье пришлось помыть её самой. Не то, чтобы она никогда этим не занималась, но обычно хозяйничала в доме мама, да Петуния ей помогала, так что Лили предпочитала «не мешать». «Интересно, куда делась Тьюн?» — думала девушка.
То, что родителей ещё не было, её не удивило, но вот то, что сестра не торчала на кухне и не хлопотала по хозяйству — было просто немыслимым. Она бросила полотенце с жирными пятнами в корзину для стирки и пошла наверх, к себе в комнату. Дверь в комнату сестры была приоткрыта. Лили поддалась любопытству и заглянула внутрь. Петуния неподвижно, словно статуя, сидела на стуле, и на мгновение младшей Эванс показалось, что сестра заколдована. Она тихонько вошла и коснулась плеча сестры («Тёплая!»):
— Эй… Петуния… Ты чего?
Сестра вздрогнула и посмотрела на неё.
— Н-нет, ничего, всё нормально…
— Ну, да, «нормально»! Ты даже посуду не помыла, она так и стояла в раковине!
— Ой! — Петуния как-то слишком испугалась и попыталась вскочить, Лили её удержала.
— Да ладно, я сама помыла, чего ты переполошилась так… Делов-то… Говори лучше, почему ты такая… потерянная?
— Я? — переспросила Тьюн.
— Нет, я! — съязвила Лил.
— Да правда же, я в порядке…
Несмотря на это утверждение, и даже на то, что она кивала, сестра ей не верила. Лили твёрдо взяла её за руку, заставила встать и потащила в свою комнату. Петуния покорно поплелась за ней. Там Лили бросила в сундук свою пустую сумку, усадила сестру на кровать, взобралась с ногами туда же и приказала:
— А ну, рассказывай!
Молчание. Потом — глубокий вздох, и, словно решившись, Петуния прошептала:
— Лил… Лучше ты расскажи мне… про Хогвартс.
Младшая Эванс ждала чего угодно, но не этого. Четыре года, даже больше, сестра злилась на неё из-за того, что Лили оказалась волшебницей, и её приняли в Школу магии. Они даже почти перестали разговаривать.
— Рассказать тебе про «школу для ненормальных»?! Ты же её по-другому и не называла никогда!
— Ну, ладно, прости… — всё так же негромко и смущённо отозвалась Петуния. — Я тут подумала-подумала… Может быть, всё-таки не все там, у вас, ненормальные…
Такое признание для Лили прозвучало словно «я глубоко раскаиваюсь и очень тебя люблю», и ужасно обрадовало её, ведь она по-прежнему любила сестру, и ей было очень тяжело переносить издёвки и неприязнь Тьюн (хоть Лил и старалась делать вид, будто ей всё равно), а ещё ей так не хватало их дружеского общения. Она порывисто обняла и поцеловала сестру, потом снова уселась и принялась рассказывать, в восторге размахивая руками:
— Хогвартс — просто замечательный! Там всё так интересно! Это очень старинный замок, ему больше тысячи лет, представляешь?! Его построили четверо знаменитейших колдунов того времени, по их фамилиям зовутся теперь наши факультеты: Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин. Ну, это не такие факультеты, как в обычных университетах, предметы все ученики проходят одинаковые, просто распределение ведётся по определённым качествам ученика.
— А… ты на каком факультете?
— Я — в Гриффиндоре! Это самый лучший факультет! Туда поступают самые храбрые, самые настойчивые, самые дружные…
— …самые красивые… — вдруг вырвалось у Петунии, и Лили, прервав восхваления Гриффиндора, уставилась на неё:
— П-почему ты так решила?
— Ну-у, — от смущения старшая Эванс, казалось, хотела провалиться сквозь землю. — Т-ты же, наверняка, считаешься самой красивой там…
Лили пожала плечами:
— Вот уж не думала об этом… Хотя, если поразмыслить… Пожалуй, ты права. Девочки у нас действительно покрасивее будут, чем на других факультетах… И ещё у нас учится парень, который считается самым красивым в Школе…
Петуния быстро взглянула на неё:
— И как его зовут?
— Ой, да какая тебе разница! — махнула рукой юная колдунья, совсем не обращая внимания на волнение сестры.
…Да, Лили Эванс всегда отличалась редкостной нечувствительностью к переживаниям окружающих её людей. Она даже не знала, что их мама уже целый год тяжело болела, поэтому родители и ездили по выходным в город, а Петуния почти полностью занималась делами по хозяйству. Конечно, она была очень доброй девушкой и старалась видеть в других людях только хорошее, но их истинные чувства были для неё всегда закрыты непроницаемой завесой, как бы явно ни выражались они в поведении.
— …Ты же всё равно его не знаешь. И потом, может, он и красивый, но такой придурок, каких свет не видывал! Вот кто настоящий-то ненормальный… И дружки у него такие же идиоты. Представляешь, они зовут себя «мародёры» и гордятся этим!
— А почему ты считаешь их идиотами?
— Кем же ещё их считать, если они ведут себя как полные придурки?! Ходят по школе и издеваются над всеми, кто под руку попадёт… Строят из себя невесть каких королей. А на самом деле… Один вырос с ёлку, а ума — с шишку… Второй в квиддич играет чуть получше, чем остальные, вот и корчит из себя героя… Третий — только что не молится на этих «повелителей жизни», а сам вообще ни рыба, ни мясо. Четвёртый, правда, менее всех на придурка похож, но такое впечатление, что разговаривать вообще не умеет и слова поперёк тем двоим сказать боится… Ой, да не хочу даже про них говорить больше… Давай, я тебе лучше про волшебные теплицы расскажу, там такие растения, только представь…
…Дальше Петуния слушала вполуха, ведь она-то как раз хотела узнать побольше про «самого красивого парня Хогвартса», потому что решила, что это Джеймс.
Вскоре вернулись родители, и вечер пошёл своим чередом. За ужином миссис Эванс внимательно поглядывала на своих дочерей: Петуния казалась какой-то притихшей и не цеплялась, как обычно, к сестре, а Лили была, напротив, чуть более оживлённой, чем всегда, и то и дело обращалась к Тьюн за поддержкой, словно и не было между ними никаких размолвок. «Ну, и слава Богу», — мать решила, что её девочки наконец-то помирились.
На следующий день, в воскресенье, семейство Эвансов отправилось на пикник. Миссис Эванс с довольной, но чуть грустной улыбкой наблюдала, как веселятся и дурачатся девочки с отцом. Лили всегда любила такие развлечения, Петуния же сегодня была необычно весёлой, совсем не такой, как вчера. Когда они вернулись домой, младшая дочь, расцеловав родителей, унеслась в свою комнату и закрылась там, а старшая очень быстро прибравшись на кухне, перемыв всю посуду и загрузив стиральную машину, в каком-то смущении попросилась у мамы пойти посидеть на заднем дворе.
— Конечно, дорогая, — удивилась миссис Эванс, — я даже не понимаю, почему ты спрашиваешь… Я вполне могу сама закончить со стиркой, да и Эдвард мне поможет…
— Вы тазик выставите на заднее крыльцо, я сама всё развешу, мамочка, ты не беспокойся, и ложись отдыхай, — протараторила Тьюн.