– И как только догадалась, что я приду? – удивился Игорь.
– У меня с постоянными клиентами, в особенности с теми, кто, как вы, всегда большие чаевые оставляет, телепатическая связь, – шепнула Лена. – Пришла сегодня на работу и почуяла: ровно в девятнадцать ноль-ноль Игорь Андреевич приедет. Вот зараза, поставлена же табличка: «Только для VIP-посетителей».
Последняя фраза относилась к женщине неопределенных лет, которая, не обратив внимания на то, что диван украшен объявлением, уселась на кожаную подушку и громко заявила:
– Мне сапоги, самые дешевые! С искусственным мехом! Не понимаю людей, которые носят шкуры убитых животных.
– Ну и пакость, – зашипела Лена. – Знаете, почему она «зеленой» прикидывается?
– Нет, – машинально ответил Игорь.
– Три рубля в кошельке имеет, – язвительно продолжила Лена, – знаем таких. Припрутся в элитную точку, все перемеряют, а потом губы надуют и процедят: «Тут у вас сплошное дерьмо, и вообще мне совесть не позволяет такие изделия покупать. Я защитница живой природы». Только на самом деле у нее денег нет. Ну не нахалка ли! Плюхнулась на виповский диванчик, словно приличная, ща ей мало не покажется!
С самым мрачным выражением лица продавщица направилась было в сторону нежелательной покупательницы, но Игорь удержал разгневанную девушку:
– Лена! Ты же воспитанный человек! Не трогай женщину!
– Ага! Это диван для випов!
– Фу, какая ерунда!
– Вам сесть негде.
– Места полно, рядом устроюсь.
– С этой бабищей?
– Почему бы нет?
– Еще не хватало!
– Лена, не блажи, – покачал головой Игорь и, спокойно сев около покупательницы, начал примерять обувь.
Но продавщица все никак не могла успокоиться.
– Нечего «ложечку» хватать! – рявкнула она.
– Вы мне? – выпучила глаза неугодная посетительница.
– Тебе!
– С ума сошла! С какой стати мне «тыкаешь»?
– А фигли на виповское место плюхнулась? Этот диван для постоянных покупателей.
– Да ну? И где объявление?
– У тебя за жирной спиной!
– Нахалка!
– Сама такая, сто сапог перещупала, да ни один не купишь и уйдешь!
– Вот это верно, – окончательно разъярилась тетка, – не стану брать обувь у хамов, позови старшего менеджера.
Стремительно разгорелся скандал, в который оказались втянуты все продавцы, дружно вставшие на защиту Лены.
– Конечно, Елена проявила бестактность, обратившись к вам на «ты», – заявил администратор бабе, – но в нашей торговой точке два зала: один для всех, другой для избранных, вы прошли на половину для элитных клиентов, мы не сделали вам замечания, так как магазин был пуст, но сейчас пришел уважаемый человек.
– А я кто? – завизжала тетка. – Мартышка?
– Верно, – не утерпела Лена, – она самая и есть.
– Чтоб тебе никогда замуж не выйти! – рявкнула баба.
– Да хоть сдохни, жаба, я уже давно жена, – отбила мяч Лена. – Можешь тут вся скорчиться и посинеть!
Не успела продавщица договорить до конца, как тетка замерла с открытым ртом, потом поднесла руки к горлу, захрипела и рухнула на пол, лицом вниз, прямо к ногам страшно недовольного ссорой Игоря.
Продавщицы завизжали, менеджер бросился вызывать «Скорую», врачи приехали на удивление быстро, но помочь несчастной не успели, та умерла сразу.
– Наверное, тромб оторвался, – предположил врач, – вы там в сумке поройтесь, может, документы есть, родным позвонить надо.
Но у несчастной в кошелке было пусто, на дне лежала лишь сломанная расческа и пачка бумажных носовых платков. Лена, не считавшая посетительницу покупательницей, оказалась права: денег у той на приобретение даже самых дешевых тапок не имелось.
Игорь снова оказался в свидетелях. По странному стечению обстоятельств все несчастные случаи произошли на территории, подведомственной одному отделению милиции. Офис Вяземского находился около его дома, гастарбайтер бежал от стройки, расположенной в паре сотен метров от жилья Игоря, а магазин торговал на первом этаже элитной многоэтажки, возведенной впритык к дому Вяземских. И каждый раз Игоря допрашивали одни и те же менты.
Когда речь шла об упавшей с балкона девице, следователь проявил сочувствие, он без конца повторял:
– Не волнуйтесь, хотя я понимаю, что сохранить спокойствие в такой ситуации непросто. Очень неприятно стать свидетелем подобного зрелища.
Увидав Игоря во второй раз, милиционер вытаращил глаза.
– Надо же, как вам не везет! – воскликнул он.
Но в третий раз все тот же сотрудник ляпнул:
– Однако, Игорь Андреевич, не хотел бы я жить около вас!
– Почему? – нервно поинтересовался Вяземский.
– Похоже, вы приносите несчастье, – каркнул дурак в форме. – Где ни окажетесь, тут же покойники появляются, вы просто санитар леса, все умершие без документов, похоже, нелегально прибывшие в столицу граждане.
Другой человек стукнул бы кулаком по столу и наорал на глупого лейтенанта, позволившего себе столь наглые речи, но Игорь неожиданно согласился:
– Похоже, вы правы.
И снова к Вяземскому не было претензий, никто не собирался обвинять его в смерти женщины, но Игорь неожиданно впал в настоящую депрессию. Он отказался выходить из дома, чернее тучи лег в кровать, повернулся лицом к стене и на все вопросы встревоженной Ляли сначала вяло отвечал: «Отстань, у меня болит голова», а потом и вовсе замолчал.
Перепуганная жена бросилась вызывать врачей, и очень скоро Игорю поставили диагноз: депрессия. Вяземского начали усиленно лечить, по утрам Ляля впихивала в мужа пригоршни разноцветных таблеток и капсул, Игорь, однако, не становился веселее и общительнее. Он запил, спал целыми днями, отказывался от еды и поэтому сильно похудел. Иногда Игорь вдруг ни с того ни с сего спрашивал:
– Ляля, у тебя ничего не болит?
– Все в порядке, – спешила заверить его супруга.
– Хорошо, – мямлил муж, – а то и впрямь страшно, я ведь приношу несчастье! Таким, как я, лучше не жить!
Напуганная Ляля старалась не оставлять мужа в одиночестве, но сидеть день-деньской у кровати пусть даже и очень любимого человека невозможно. Жена иногда уходила в магазин, но тогда с Игорем оставалась Зоя. Но не зря говорят: если человек на самом деле задумал самоубийство, он обманет всех и лишит себя жизни. Те, кто демонстративно, на глазах у окружающих, хватается за таблетки или веревку, на самом деле шантажисты, которые лишь хотят попугать родственников.
Игорь не принадлежал к этой, весьма распространенной, человеческой породе. Решившись покинуть этот мир, он резко изменил свое поведение, повеселел, начал общаться с Лялей и Зоей, прекратил голодать. Жена радовалась, словно ребенок: слава богу, таблетки помогли!
Увы, плохо знакомая с такими науками, как психология и психиатрия, Ляля совершила огромную ошибку. Внезапное, очень резкое изменение поведения больного человека должно насторожить окружающих. Но людям свойственно тревожиться только в том случае, когда родственник впадает в уныние и отпихивает от себя тарелку с котлетами. А вот если он становится беспричинно весел и не отказывается от пищи, близкие облегченно вздыхают и тут же делают вывод: ура, наш-то выздоравливает!
Спору нет, проснувшийся аппетит и украсившая лицо улыбка часто говорят о начале положительных процессов в организме. Но случается подчас и иначе. Человек принял страшное решение и теперь просто ждет момента для его осуществления. Метания и мучения закончены, выбор совершен, предстоит сделать последний, роковой шаг.
Но Лялечка и Зоя в тонкостях людской психики не разбирались, поэтому, когда после недели нормального поведения Игорь утром заявил: «Поеду в офис, погляжу, как там без меня рулят», жена радостно закивала: «Конечно, принимайся за работу».
Ни у Ляли, ни у Зои ничто не дрогнуло в душе, когда Игорь, сев в машину, весело помахал им рукой.
– Прощайте! – крикнул он.
– Пока, милый, – ответила Ляля, которую совершенно не насторожило слово «прощайте». – Сейчас сбегаю на рынок за телятиной, запеку ее в духовке на ужин.