– Пойду кислородом, озоном подышу, – любезно ответил он. Старуху он побаивался после того, как она однажды изрядно поколотила его скалкой и кочергой. Все чаще и чаще вспоминал ее предшественницу, тихую и покладистую бабу. «На ней можно было воду возить и веревки из нее вить, но рано преставилась, а эта, стерва сама любого в телегу впряжет и в гроб загонит», – посетовал Игнат на судьбу-злодейку. – Одна осталась отрада – самогон и скудная закусь».
Вырвавшись на оперативный простор, Верниоко ступил на знакомую дорожку. Прикрывая калитку, невольно ощутил на себе чей-то пристальный, колючий взгляд. Обернулся, занавеска на окне была сдвинута в сторону. Старуха, прильнув к стеклу круглым, как блин лицом, внимательно наблюдала за ним.
– У-у, старая карга, тебе бы не носки без пяток вязать, а в контрразведке служить, – зло выругался он и, прихрамывая на правую ногу, засеменил по улице.
Дом Серафимы Лабузихи он нашел бы и с закрытыми глазами. По запаху винокурни или другим приметам ноги привели бы сюда. В ее дворе постоянно витал бражный запах. Когда над железной трубой сарая в глубине двора курился жидкий сизый дымок, все знали быть веселью, песням и пляскам. Лабузиха на селе не только признанная самогонщица, но и первая певунья. Ни одна свадьба без нее не обходится.
Однажды пригласили ее и на поминки. Схлебнув лишку, она потеряла ориентацию и начала после третьего стакана проявлять свои вокальные способности. «Хороший был человек, любил выпить и повеселиться, царство ему небесное, – оправдывалась она. – Почему бы и нам не спеть за упокой души раба божьего. Артистов на тот свет аплодисментами провожают, а чем крестьяне – труженики полей и ферм, которые всех депутатов, министров и артистов кормят и поят, хуже.».
Но ее аргументы не подействовали на односельчан. Замолкала, встретив осуждающие взгляды. После этого конфуза на такого рода траурные мероприятия дорога для нее была закрыта. Может быть, и закатилась ее певчая звезда и слава, но обладала Серафима другим, не мене важным ремеслом и проявилось оно в ней год назад. Ему предшествовало яркое в прямом, а не переносном смысле событие.
Ее муженек, о котором местные остряки даже частушку сочинили: «У Лабузихи Лукьян всю неделю в стельку пьян», любил крепко причаститься. Поскольку денег на крепкие напитки не хватало, сам наладил нехитрое производство: печь, бидон, змеевик, корыто с водой для охлаждения. Все это кустарное оборудование разместил в сарае, подальше от глаз соседей и особенно, участкового инспектора капитана Глыбы – любителя дегустации по видом решительной борьбы с самогоноварением.
Работал Лукьян в основном по ночам, чтобы к утру бражный запах развеялся. Но когда напиток иссякал, было невтерпеж, то прихватывал утро или вечер. Однажды, когда закваски было припасено много и она начала бунтовать в бидонах, хмельной пеной выползая из-под крышек, он с вечера заступил на вахту.
2
В полночь Лабузиха проснулась от шума. В комнате на стенах метались отблески. «Никак гроза, молнии сверкают? – подумала женщина. Выглянула в окно и обмерла, вскрикнула:
–Мать честная, горим!
Мигом, откуда и прыть взялась, выбежала во двор. Выволокла из сарая очумевшего от дыма Лукьяна. Тут и соседи подоспели, принялись воду ведрами носить и гасить пламя, чтобы оно не перекинулось на дом и ближние постройки.
– Дюже крепкая, ядреная, напробовался и махонько вздремнул, – лепетал, приходя в себя погорелец.
– Напробовался, старый хрыч. Еще бы немного и пришлось бы тебя ногами вперед выносить, – пнула его куцей ногой в старом валенке Лабузиха. – Теперь жди участкового. Составит протокол и оштрафует. От тебя, Лукьян, никакого проку, одни расходы.
Из бидона, как из сопла реактивного двигателя, бушевало пламя. Сосед Иван тщетно пытался его укротить.
– Эх, Лукьян, разиня, ежа тебе за пазуху! – сокрушался он. – Столько добра загубил. Крепкая, наверное, первак, синим пламенем гудит.
– Точно первак. Крепкий, дюже крепий, враз ударил по шарам и свалил, – бормотал Лукьян, выпучив лягушечьи глаза с обгоревшими бровями и ресницами. Наконец огонь был укрощен
Утром на пепелище прибыл капитан Семен Глыба. Внимательно осмотрел обгоревшую крышу, закопченные сажей стены и, удрученно покачав головой, спросил у хозяйки:
– Почему загорелось?
– Молния ударила, вот и загорелось, – с невозмутимым видом ответила она.
– Так ведь вчера ни грозы, ни дождя не было? Погода была солнечная.
– Значит, электропроводка, короткое замыкание.
– Откуда взяться замыканию, если электричество к сараю не подведено, – уличил он ее во лжи и пригрозил. – Гражданка Лабузиха, Серафима Демьяновна я вас предупреждаю, что за дачу заведомо ложных показаний предусмотрена уголовная ответственность, исправительные работы и солидный штраф.