— Да-да, я понимаю. Но не могли бы вы дать суду общее представление?
— Мы подвергаем потенциального кандидата тщательной проверке, которая продолжается несколько месяцев. В нее входит психологическое тестирование в виде анкет и собеседования. Затем мы внедряем его в компанию, где он должен работать под вымышленным именем и с вымышленной биографией. В компании обязательно работают люди, являющиеся сотрудниками нашей системы подготовки кадров, но кандидат не знает, кто именно. Их задача — проверить способность кандидата поддерживать свою легенду.
— Для меня все это звучит как… — медленно проговорила миссис Прайс, осторожно подбирая слова, — как приглашение пополнить ряды сумасшедших. Подозреваю, что вам действительно нелегко знать о себе всю правду. Вот вы и придумываете легенды.
К этому времени я уже усвоила, что хороший юрист никогда не задаст вопрос, если заранее не знает, каким будет ответ.
— Категорически нет, — твердо ответил свидетель Г. — Более того все обстоит с точностью до наоборот. Фантазер, который не в состоянии отличить правду от выдумки, может причинить вред и себе, и службе. Одна из моих главных обязанностей — отсеивать таких фантазеров. В стрессовой ситуации они становятся ненадежными.
Заинтригованные присяжные во все глаза смотрели на свидетеля Г. У меня же появились некоторые сомнения. Как можно отличить истинного фантазера от искусного притворщика? Существует ли психологический алгоритм отсеивания фантазеров? Граница между двумя этими типами наверняка размыта. И если ее трудно различить до зачисления кандидата, то после нескольких лет службы наверняка вообще невозможно.
— Спасибо, теперь нам все намного понятнее, — сказала миссис Прайс. — Давайте обратимся непосредственно к делу, в частности к вашим контактам с мистером Марком Костли. Поскольку нам придется обратиться к событиям, имевшим место несколько лет назад, вы можете пользоваться своими заметками. — Она сделала паузу. По-видимому, свидетель Г. принес в суд ноутбук или папку с документами. — После того как мистер Костли был зачислен в штат управления делами парламентского комплекса, он подал заявление о зачислении в органы госбезопасности, не так ли?
— Совершенно верно.
Я смотрела на присяжных с приятным ощущением превосходства: я уже знаю то, что вам только предстоит узнать.
— Правильно ли будет сказать, что после первого тура — психологического тестирования, анкет, собеседования и так далее — вы принимали решение по его заявлению?
— Да, правильно.
— Вы можете сообщить нам, к какому выводу пришли?
— Да. Было решено, что мистер Костли не является подходящим кандидатом и не может быть допущен к следующей ступени подготовки.
Моей первой реакцией был не столько шок, сколько недоумение. Я даже подумала, может, это какая-то сложная двойная игра? Не в силах сдержаться, я покосилась на тебя. Ты с бесстрастным лицом смотрел прямо перед собой. А как же все твои намеки? Разные телефоны? Секретная квартира? Но потом недоумение прошло и остался холод. Только холод. Ты не шпион; в шпионы тебя не взяли. Почему же ты лгал мне? Вернее, не лгал, но позволял считать тебя загадочной личностью? Неужели секс в Подземной часовне, под залом, где в это время шло заседание парламента, сам по себе не был достаточно необычным и захватывающим? Я испытала бы ничуть не меньший восторг и трепет, если бы ты оказался сотрудником банкетной службы Вестминстерского дворца. Твоя работа вообще не имела к этому никакого отношения. Почему тебе понадобилось прибегать ко лжи? Правда, надо признать: ты никогда не лгал напрямую. Ты просто вел себя таинственно, подталкивая меня к самым невероятным предположениям.
— Почему вы так решили? — пожелала уточнить миссис Прайс.
— Во время тестирования стало очевидно, что у мистера Костли есть проблемы с разграничением правды и вымысла. Если коротко, когда ему предлагали придерживаться легенды, он сам начинал в нее верить. Это именно то, что я уже говорил о фантазерах, точнее, о разнице между теми, кто способен сознательно поддерживать обман на протяжении длительного времени, и теми, кто в конце концов убеждает себя в истинности вымысла.
— То, что вы описываете, похоже на расстройство личности?
— Я бы так не сказал, — ответил свидетель Г. — Я бы сказал, что…
Туг же вскочила мисс Боннард:
— Милорд, этот свидетель — не профессиональный психолог. Ответ на данный вопрос вне его компетенции.