21
В понедельник началась вторая часть процесса. Все выходные я позволила себе надеяться.
Утренняя поездка из тюрьмы воспринималась как обычная рутина. Меня уже не тошнило в фургончике. Я даже переговаривалась с сопровождающими меня надзирателями. В Олд-Бейли пожилой карибский охранник с улыбкой приветствовал меня, а когда я спросила: «Как прошли выходные, Томас?» — ответил: «Превосходно!»
Наверху в зале заранее открыли балкон для посетителей. Сюзанна уже была на месте. Усаживаясь, я оптимистически показала ей большой палец. Неуверенно улыбнувшись, она ответила мне тем же. Подошел Роберт и сказал:
— Вот что, вы только не слишком обнадеживайтесь.
Но несмотря на это, только потом, когда все, кроме присяжных, расселись и судья сказал: «Я не настроен разрешить…» — я осознала, что все время, пока шел процесс, обманывала себя. Все эти две недели я повторяла себе, что у них против меня ничего нет. И все выходные убеждала себя, что судья прекратит дело, и не потому, что ходатайства такого рода часто удовлетворяют — наоборот, очень редко, — а потому, что иначе быть не может. Почему сознание способно так раздваиваться? Для меня это всегда оставалось непостижимым. В психологии личности еще так много непознанного. Как люди умудряются существовать в параллельных реальностях, заниматься повседневными делами, пока их жизнь разваливается на части? Чтобы понять это, необязательно быть неверным супругом. Достаточно, к примеру, по заведенной привычке идти утром на работу, даже если твой ребенок болен или попал в беду.
— Как поживаете? — весело спросил меня вахтер на входе в Бофортовский институт на следующий день после того, как моему сыну поставили диагноз «биполярное расстройство».
— Хорошо! — с энтузиазмом ответила я.
Если дело против вас прекращают, вас признают невиновным. Вам даже не нужно возвращаться в камеру, пока заполнят необходимые бумаги. Вас просто выпускают. Со скамьи подсудимых есть выход прямо в зал, и вы просто идете туда, потом по коридору, спускаетесь по лестнице и попадаете на улицу.
Я пыталась угадать, о чем ты думаешь, но ты оставался таким же молчаливым и безучастным, как все последнее время. Ты бы обрадовался, если бы меня, несмотря на серьезность твоего собственного положения, выпустили? И мне в голову приходит отрезвляющая мысль: почему меня волнует этот вопрос?
Я так погрузилась в свои горькие мысли, что едва заметила, что процесс возобновился. Да, конечно. Сейчас защита будет представлять свои доказательства, начиная с тебя. Я с трудом заставила себя поднять голову и осмотреться, сказав себе: ты не должна расслабляться. Не успеешь оглянуться, как окажешься на свидетельской трибуне.
Судья закончил перекладывать бумаги, поднял голову, обвел взглядом зал, кивнул всем нам и сказал:
— Ну что, можно приглашать присяжных?
Мисс Боннард начала со свидетелей, которые могли как-то ослабить негативное впечатление, сложившееся о тебе под влиянием показаний сержанта Амелии Джонс, свидетеля Г., твоего начальника из управления делами парламента и бывшего коллеги по работе в полиции. Я вдруг поняла, что твой адвокат находится в трудном положении: она хочет обелить тебя, хочет, чтобы присяжные начали к тебе лучше относиться, но в то же время ей нужно представить тебя человеком психически неуравновешенным, чтобы можно было заявить об ограниченной вменяемости. Сложная задача.
Впрочем, единственный свидетель, который действительно имеет значение, — это психолог. «Она должна выставить чертовски хорошего психолога».
Как оказалось, мисс Боннард выставила даже двух. Я не знаю, насколько адвокаты свободны в выборе экспертов-психологов — вероятно, существует некий список, и у каждого есть «любимчики», с которыми они сотрудничают. Но мисс Боннард поставила на пару темных лошадок — юношу, явно не имевшего большого опыта, и женщину примерно своих лет. Может, она решила, что присяжные отнесутся к молодым, горящим энтузиазмом психологам с большей благосклонностью, чем к самоуверенному и малосимпатичному доктору Сандерсону. Во всяком случае, со мной это сработало: мне понравились оба. Пока доктор Сандерсон давал показания, они сидели позади мисс Боннард и делали заметки.