Человеком, которого я чаще всего видел наедине с собой в папоротнике, была одна из трёх моих кузин, дочерей состоятельного владельца папоротника. Младшая из них была на четыре года старше меня. Никто из них, насколько я помню, не обращал на меня ни малейшего внимания в детстве. Двое из них давно умерли, а третью я никогда не встречал.
с почти двадцать лет. Тем не менее, я могу точно вспомнить особое влечение, которое я испытывал к каждой из моих трёх кузин. Я никогда не испытывал ни к одной из них того тоски, которую часто испытывал к той или иной девушке моего возраста, которую я считал своей девушкой. То есть, я никогда не жаждал, чтобы за мной повсюду следовала кузина, шпионила за мной или допрашивала меня, чтобы узнать все мои мысли и мечты. И я не лежал в постели ночами, пытаясь представить себя с той или иной кузиной в далёком будущем мужем и женой в двухэтажном доме на обширном сельском участке. Возможно, мои чувства к моим кузинам отчасти возникли из-за того, что в детстве у меня не было ни сестры, ни подруги моего возраста. Моим единственным братом был брат на пять лет моложе меня.
Более того, из-за проигрышей отца на скачках мы почти каждый год переезжали из одного арендованного дома в другой, так что я всегда чувствовал себя временным и, вероятно, вскоре потеряю любого друга, с которым мог бы завести знакомство. Больше всего я жаждал, чтобы мои кузены давали мне советы. Я никогда не стоял один в папоротнике без смутной надежды, что кто-нибудь из кузена присоединится ко мне там, среди стелющейся зелени, и устроит мне, как сказали бы моя мать и тётя, добрую беседу.
Моя кузина, возможно, рассказала мне в папоротнике не больше, чем о том, как она проводила те многочисленные часы, когда я не мог за ней наблюдать: о чём она говорила с подругами в школе или с сёстрами поздно ночью в их общей спальне. Даже это было бы ценно для меня, ведь мне приходилось вкладывать в уста подруг предсказуемые слова, которые я сам выбирал, всякий раз, когда я пытался предвидеть наши будущие отношения друг с другом. Я знал, что моя кузина могла бы рассказать мне гораздо больше, если бы я смог заслужить её сочувствие, и хотя я никогда не мог сформулировать ни одной детали этой драгоценной информации, я иногда, оставаясь один в папоротнике, мог испытывать приятное головокружение, просто предполагая, что однажды услышу что-то подобное от молодой женщины, стоящей так близко.
рядом со мной я мог разглядеть слабые волоски на ее предплечьях и бледные веснушки чуть ниже ее шеи.
В папоротниковой роще я грезил только о трёх своих кузинах, живших неподалёку, но в других уединённых местах мне являлись образы других кузин, которые давали мне советы или открывали мне тайны. У моего отца-католика и моей матери-протестантки было по восемь братьев и сестёр. Из восьми моих дядей и тёток по отцовской линии только трое вступили в брак, и эти трое произвели на свет одиннадцать детей. Все восемь моих дядей и тёток по материнской линии вступили в брак и произвели на свет более сорока детей. Мой отец был старше большинства своих братьев и сестёр, тогда как моя мать была моложе большинства своих. Я почти не общался с кузенами по отцовской линии, которые в основном были намного моложе меня. В детстве я навещал многих своих кузенов по материнской линии и даже иногда оставался ночевать у них. Ни разу за всё моё детство ни одна моя кузина не подошла ко мне так, словно намеревалась серьёзно поговорить между нами. Несколько кузин даже дали мне понять, что им не нравится моё общество. И все же год за годом я сохранял надежду.
В один из знойных дней грядущих летних каникул я наверняка окажусь наедине с кузиной в каком-нибудь сарае на ферме её родителей. Между нами возникнет такое взаимопонимание, какого ещё никогда не было между мной и женщиной. Ни один из нас не будет чувствовать необходимости доказывать свою принадлежность друг другу. И мы не будем жить в страхе потерять расположение друг друга. Наше настроение будет расслабленным, даже беззаботным. Наши совместные дела начнутся с вопросов и ответов. Сначала мы зададим пустяковые, а то и небрежные вопросы, как будто ничего не поставлено на карту. Позже наши вопросы будут такими, которые давно нас беспокоили или даже мучили. Мы будем отвечать друг другу откровенно, каждый изумляясь, как легко мы развеиваем одно сомнение за другим, одну загадку за другой. Возможно, наша честность вынудит нас раздеться или даже позволить себе прикосновения друг к другу, но я никогда…