К счастью, в начале 1950-х годов слово «ген» ещё не вошло в обиход. Поэтому Сидни Хобсон Куртье не смог придумать псевдонаучное объяснение, которое современный писатель использовал бы для объяснения существования Хулды/Мэри. Он мог лишь утверждать, что один из предков Хулды по мужской линии был отцом ребёнка от матери-аборигенки; что Хулда была потомком этого ребёнка; что Хулда почти полностью напоминала своего единственного предка-аборигена, а не многочисленных англо-кельтских предков; что внешность Хулды в детстве вызывала у её родителей и братьев с сёстрами такой стыд, что они вместе с ней придумали тот образ жизни, который она впоследствии вела.
На последних страницах каждого номера «Австралийского журнала» был раздел под названием «Journal Juniors». Он включал в себя жизнерадостное письмо от ответственного лица и письма детей из всех штатов Австралии. Ответственное лицо было известно только по женскому имени, но у каждого ребёнка-автора были опубликованы его полное имя и адрес. Я присоединилась к «Journal Juniors» в 1950 году, намереваясь часто писать ответственному лицу. Я хотела, чтобы мои статьи прочла, в частности, одна девочка примерно моего возраста, жившая в городке в глубинке Квинсленда. Её работы публиковались почти в каждом номере журнала, и в то время как большинство детей писали о своих домашних животных или о каникулах, девочка из Квинсленда писала письма, которые взрослый мог бы оценить как весьма изобретательные. Я помню длинное письмо, в котором она рассказывала, как ей удавалось справляться с ежевечерней работой – мыть посуду для матери. Девочка представляла себе, что каждая чашка – это молодая женщина, а каждая кружка или кувшин – молодой мужчина. Она давала имена каждому персонажу и представляла, как некоторые из них влюблены в других. Когда ей, девушке, хотелось поспособствовать тому или иному ухаживанию, она оставляла обоих персонажей-фаянсов на ночь в одной и той же части шкафа. В другом настроении она держала одну пару отдельно ночь за ночью, представляя, как они жаждут встречи.
или даже пытаться отправлять друг другу сообщения. В игре было гораздо больше, и всё это сообщалось безупречными, уверенными предложениями.
Учителя всегда хвалили меня за мои, как их называли, сочинения на английском языке, и, вступив в «Journal Juniors», я решила написать и опубликовать что-нибудь такое, что заслужит восхищение девушки из внутреннего Квинсленда. Я пыталась несколько недель, но ни один из моих немногих абзацев не казался чем-то иным, кроме как скучным и ребяческим, и мне пришлось признать, что девушка из внутреннего Квинсленда пишет гораздо лучше меня. Лишь спустя тридцать с лишним лет, когда я стала преподавателем художественной литературы и мне пришлось столкнуться с некоторыми ученицами, которые сдавали работы, явно не являвшиеся их собственными, – лишь тогда у меня возникло ни малейшее подозрение, что девушка-писательница из внутреннего Квинсленда могла получить немалую помощь от матери или тёти.
Я давно привык говорить людям, чьё детство прошло в домах с книжными полками, что я никогда не читал ту или иную так называемую классическую детскую книгу. Иногда, однако, мне удавалось сделать вид, что я знаю что-то о книге, просто потому что читал её сильно сокращённую версию в серии «Классика комиксов». Ни я, ни мой брат никогда не могли позволить себе купить комикс, но мы часто читали комиксы других мальчиков. У нашего двоюродного брата, младшего ребёнка нашего дяди-букмекера, под кроватью стояли коробки, набитые комиксами, и однажды воскресным днём в начале 1950-х я сидел на краю этой кровати, готовый, если представится возможность, шпионить за той или иной из моих кузин, или готовый, если мама велела мне перестать зарываться в дешёвые комиксы, выйти в крошечный палисадник и притвориться, что играю, пока я второпях читал экранизацию романа Чарльза Кингсли « На Запад! » для «Классика комиксов».
Возможно, всего несколько лет спустя я забыл почти всё, что видел на страницах комикса, и всё, что пришло мне в голову, пока я его смотрел. Однако и сегодня я, кажется, помню некоторые детали из рисунков на одной из последних страниц комикса. Молодая женщина
сидит или полулежит на балконе в каком-то городе Вест-Индии.