виднелся из верхнего окна двухэтажного монастыря, упомянутого ранее в этом художественном произведении.
Я долго надеялась, что моя младшая тётя выглянула из окна того или иного второго или третьего этажа в тот день, когда она покинула монастырь, чтобы вернуться в отцовский дом на берегу Южного океана и снова заняться там хозяйством. Если бы моя тётя выглянула в тот день, она, возможно, смогла бы лучше понять, а затем рассказать или даже написать о каком-то зрелище, чем многие газетные репортёры, которые впоследствии, используя шаблонные фразы, передавали то, что до них дошло понаслышке.
«В тот день, казалось, весь штат был охвачен огнём. К полудню во многих местах было темно, как ночью. Погиб семьдесят один человек». Предыдущие предложения взяты из отчёта королевской комиссии, которая расследовала лесные пожары в январе 1939 года в штате Виктория. День, когда пожары достигли пика, впоследствии стал известен как Чёрная пятница. По воле случая именно в тот день, когда моя младшая тетя покидала монастырь, среди прочего, не было видно и загона, на котором пятнадцать лет спустя будет проложена некая улица, рядом с которой двенадцать лет спустя снова будет построен дом, в котором старший племянник моей тети проживет по меньшей мере сорок лет и напишет художественные книги, одна из последних которых будет включать отрывок, в котором рассказчик, полностью лишенный воображения, будет сообщать лишь подробности в надежде, что художественная литература действительно, как кто-то однажды заявил, является искусством внушения, и что по крайней мере некоторые из его читателей смогут интуитивно, угадать или предположить, если не вообразить, хоть немного из того, что его тетя видела или чувствовала в тот день, когда она покидала монастырь, где она надеялась прожить всю оставшуюся жизнь.
У моей младшей тёти, возможно, было так называемое призвание к монашеской жизни. Она покинула монастырь не потому, что не хотела там оставаться, а потому, что уже в двадцать лет начала страдать от мышечного или нервного заболевания, которое поразило трёх из пяти сестёр моего отца.
и заставила каждую из троих провести последние годы жизни в инвалидном кресле или в постели. Моя младшая тётя пережила всех своих сестёр на много лет, но я так и не смог разобрать почерк ни в одном из двух писем, которые она отправила мне в 1980-х годах. Каждое из этих писем было ответом на короткое письмо, которое я отправил, чтобы возобновить переговоры с оставшимися в живых братьями и сёстрами отца после того, как публикация моих ранних художественных книг вызвала отчуждение между мной и ними.
Даже если бы моя младшая тётя выглянула из окна верхнего этажа в день своего отъезда из монастыря, её мысли наверняка были заняты чем-то большим, чем просто смотреть прямо на запад сквозь дым и разносимые ветром пепелища и надеяться, что её единственная невестка цела и здорова. Невестка, которая также была сводной кузиной моей тёти, была женой старшего брата моей тёти. Муж и жена жили в комнате пансиона в северном пригороде Мельбурна, и жена, которой было всего восемнадцать лет, ожидала родить через несколько недель своего первенца, который должен был стать первой племянницей или племянником молодой женщины, покидающей монастырь.
За пятьдесят шесть лет, прошедшие с того момента, как мы с моей матерью впервые смогли поговорить друг с другом, и до года её смерти, моя мать рассказала мне лишь о двух случаях за пять лет, прошедших с момента её первой встречи с мужчиной, который впоследствии стал её мужем и моим отцом, и до того момента, когда мы с ней впервые смогли поговорить друг с другом. Одним из этих двух случаев был мой плач, когда я впервые увидел океан. Вторым случаем были мои опасения, которые большую часть Чёрной пятницы терзали мою мать, что пожары охватят северные пригороды Мельбурна, что пансионат, обшитый вагонкой, где она жила с мужем, сгорит дотла, и что она умрёт, не успев родить своего первенца.
В первые годы после окончания школы я редко видел своего младшего дядю. Я пришел к выводу, что его ревностный католик и мой отказ от него могли бы стать причиной разногласий между нами. Но позже, в