За все эти годы, пока я читал художественную литературу, и пока я
Иногда мне было трудно писать художественную литературу – все эти годы мне хотелось узнать, какие места возникали в сознании того или иного вымышленного персонажа, когда он или она смотрели за самые дальние места, упомянутые в тексте, которые, казалось, породили его или её; о каких местах такой персонаж думал в часы или дни, о которых в тексте ничего не говорится; какие места такому персонажу снились – не только во сне, но и в те моменты бодрствования, странность которых едва ли может описать сновидец, не говоря уже о том, чтобы предположить писатель. Теперь я мог предположить то, что часто подозревал: многие так называемые вымышленные персонажи были уроженцами не того или иного вымышленного текста, а более дальнего региона, о котором ещё никогда не писалось. Такие персонажи часто смотрели из области текста в сторону этого более дальнего региона или видели его во сне. Такие персонажи, возможно, часто вспоминали какого-то персонажа, который никогда не покидал этот более дальний регион, но благополучно там оставался, никогда не упоминаемый и не упоминаемый ни в одном отрывке художественного произведения. Теперь я мог попытаться представить себе то, что, возможно, мельком видел в уме, вспоминал или мечтал, но никогда не писал. Теперь я был вправе верить в существование мест за пределами тех, о которых я читал или писал: страны по ту сторону вымысла.
Я никогда не намеревался давать название стране, упомянутой в предыдущем предложении, но определенное название впоследствии закрепилось за этой страной.
Иногда мне кажется, что это название – название, которое мог бы придумать ребёнок для воображаемой страны. В других случаях оно связано с определёнными отрывками в моих собственных произведениях, как будто я иногда упоминал эту страну ещё до того, как уверился в её существовании. Название само собой пришло мне в голову, когда я читал вскоре после публикации книгу Джульет Баркер «Сёстры Бронте» , впервые опубликованную в Лондоне в 1994 году издательством «Вайденфельд и Николсон». В этой книге содержится множество подробных описаний так называемых воображаемых стран, написанных братьями и сёстрами Бронте в детстве и позже. В этих описаниях часто встречается название Гласстаун .
Название, конечно, обозначает город или поселок, но вскоре я поймал себя на мысли, что название Глассленд обозначает страну, где вымышленные персонажи живут в состоянии потенциальности.
Моё, так сказать, открытие страны по ту сторону фантастики не обязательно должно было повлиять на меня как на писателя. Скорее, мне следовало бы более серьёзно посвятить себя написанию книги, которую мне не суждено было закончить.
Мне следовало бы писать с большим уважением к персонажам моих произведений теперь, когда я знал, что их истории мне неизвестны; что они связаны с местами, о которых я мог только догадываться. Я бы вполне мог написать так, если бы не возникло определённое осложнение в процессе написания книги, которую я так и не закончил, об одном персонаже.
Читателю этого художественного произведения следует помнить, что некоторые ранние разделы незаконченного произведения разворачивались, так сказать, в воображаемом здании, состоящем из двух или более этажей. Несколько вымышленных персонажей сначала вообразили это здание, а затем принялись воображать события, которые могли бы когда-нибудь произойти в этом здании, но все, за исключением одного, впоследствии начали терять к нему интерес. Этим персонажем был молодой человек, которого в предыдущих разделах настоящего произведения называли главным героем. Если бы я когда-нибудь закончил произведение, которое позже бросил, и если бы оно было позже опубликовано, то читатель узнал бы, что главный герой продолжал интересоваться воображаемым зданием, так сказать, на протяжении всей своей вымышленной жизни, так сказать. Много лет спустя после того, как он женился и стал отцом, и даже после того, как три его стихотворения и два рассказа были опубликованы в так называемых литературных журналах, главный герой часто представлял себе молодого человека, похожего на него самого, за столом в воображаемом здании. (Хотя я сам не в состоянии это представить, я, конечно, могу писать о вымышленных персонажах так, как будто они обладают такой способностью.) Главный герой иногда пытался представить себе содержание многих тысяч страниц, которые воображаемый человек заполнил бы письменами, пока он,