Но я искренне полюбил эту пору, когда жил там. Я был готов навечно остаться в женской деревушке, помогать матери присматривать за хозяйством, учиться варить зелья, играться и расти со здешними девочками, ведь многие из них были милы на лицо и чисты на душу. Здесь я чувствовал себя своим, не должен был прятать вспыхивающего во мне огня, что с каждым днём становился всё сильнее и сильнее. Но всё хорошее рано или поздно кончается.
- О чём задумался? - Отцовский голос раздался прямо за моей спиной, заставляя невольно вздрогнуть: он никогда без повода ко мне не обращается и всегда говорит прямо. Что за отцовский инстинкт на него нахлынул вдруг? В пол оборота становлюсь к нему, продолжая справляться с пуговичками рубашки, и непонимающе изгибаю бровь. Правда, мгновенно кривлюсь от его слащавого голоса, когда в несколько шагов он пересекает расстояние между нами, хватая за крепкие плечи и разворачивая к себе: - Какой же ты у меня красивый вырос! Небось, уже все подруги вешаются на тебя?! Ай да весь в...
- Скажи сразу, что тебе нужно и не задерживай меня... - Я и не замечаю, как холодная сталь скользит в моём голосе, уколов отца прямо туда, откуда вдруг вылез его «отцовский инстинкт», и Игнил наконец отпускает мои плечи, снимая маску заботливого папаши. Так бы и сразу начал, а не разыгрывал тут сценку с заботой и лепетом, что именно горячая кровь Драгнилов сделала из меня Аполлона местного производства. С тяжёлым выдохом продолжаю, видя, как недовольно щурятся его глаза, - ...пожалуйста. Меня Грей и Эрза ждут на опушке леса Санго, а задерживать этих двух живодёров не стоит, сам знаешь. И да, никто на меня не вешается... не буду благодарить того, кто вечно отправляет меня на «важные» деловые встречи, вместо того, чтобы дать мне отдохнуть и действительно кого-то подыскать.
- Даже если бы я тебе давал спуск, ты словно та борзая гнался бы сразу в лес «на охоту» или просто «выпустить пар», - возмущённо фыркает отец, скрестив руки на груди; мой взгляд с гневом провожает его в сторону входа из моих покоев, и я очень надеюсь, что мне больше не придётся выдерживать его компанию, пока он стоит в проходе и напоследок бросает: - Перед тем, как пойти и осмотреть лес на новую добычу, загляни в конюшню - нового племенного жеребца привезли. Вроде, арабский чистокровный красавец, так что в скорости можешь не сомневаться. Ах, да, Эрза ещё вчера уехала с Ирен обратно к себе в поместье, а Грей по приказу королевы должен допрашивать ведьму, так что заодно можешь выгулять лошадь. Я люблю тебя.
Когда я киваю в ответ, то нахожу, что стою уже один. Надо же, какой внимательный стал, даже заметил, что я прямо лгу ему. Поправляю чешуйчатый шарф, пропитанный мятным ароматом, и захлопываю за собой дверь, двигаясь в сторону конюшни. Давно я не слышал от отца такой лжи.
***
- Ты совсем с ума сошёл? - Мои зрачки сужаются, что их едва ли видно на потемневшей радужке, рука заносится, дабы ударить что-то и посильнее, но безвольно опускается. «Ударь его! Он ведь так нагло врёт тебе, своему родному сыну, даже не краснеет», - в голове эхом проносится довольный лепет огня, я уже представляю, как он кровожадно облизывается, через мои глаза видя всю картину. Игнил Драгнил - один из самых богатых людей во всём королевстве - на самом деле скупной и действительно отупелый человек, совесть которого совсем не мучает.
Конюх слишком сильно дёргает за поводья, заставляя лошадь испуганно визгнуть, когда отец резко вскидывает руками и ругается матом прямо на меня. Надо же, а всего лишь несколько минут назад он распевал мне песни, какой я у него хороший и порядочный сын. В тишине я не остаюсь, в ответ, крича на него и хватая за грудки, пытаясь потянуть и без того высокую фигуру отца ещё выше... так чтобы он закашлялся от нехватки воздуха. Чтобы кровь ударила ему в голову, доставляя жизненно важный кислород, и он наконец раскрыл глаза на правду и на то, что он сделал.
- Ну, так иди и снимай заклятие или проклятие, раз такой умный! Думаешь, раз твоя мать... - Он смотрит своим пылающим взглядом прямо мне в глаза, багровея от накаляющего гнева и агрессии, но вовремя осекается, начиная говорить за мать. Эта тема у нас уже ровно пятнадцать лет запрещена для разговора или простого упоминания. Из-за простого уважения к моей матери или тупой боли, разрывающей мою грудь от воспоминаний о ней. - Катись на все четыре стороны, Нацу. Вместе со своим «проклятым» жеребцом, если так желаешь. Больше от меня ничего не жди.