— Сначала заедем к мэтру Гошэ, — уверенно сказала Оливия кучеру, и тот послушно свернул в указанном направлении. — Это обувщик, — объяснила Оливия Кэтрин. — Тебе срочно нужна новая обувь, не знаю, как ты вообще ходишь в таких ужасных туфлях.
Кэтрин твёрдо решила не обижаться. Судя по всему, Оливия, как и Роберт, очень любит открыто говорить то, что думает. Конечно, это далеко от салонной вежливости, зато не надо ломать голову и пытаться искать скрытый смысл в каждой фразе. В общем, пожалуй, это даже удобно.
Когда они подъехали к обувной мастерской, Роберт, спешившись, дождался, пока Кэтрин выйдет из экипажа. Оливия, бросив на него мимолётный взгляд, не задерживаясь, прошла в мастерскую, и Кэтрин тут же услышала восторженные приветствия на французском. Видимо, Оливия считалась здесь весьма важной персоной.
— Пока вы с Либби будете заниматься покупками, я проедусь по округе, — сказал Роберт, как показалось Кэтрин, извиняясь. — Ненавижу эти бесконечные примерки и рассуждения о фасонах. Скажи ей, что я вернусь через три часа, и постарайтесь уложиться.
Кэтрин смотрела на него с нескрываемым интересом. Это ведь его обычная жизнь, а не чрезвычайные обстоятельства, в которых они пребывали до сих пор. И ей было крайне любопытно, какой он. Пока что всё, что она видела, лишь больше и больше очаровывало её. Ну, какой мужчина потащится в город, если ему там нечего делать, только ради того, чтобы сопроводить дам к портному? Да никакой! Интересно, он всегда такой, или это что-то необычное? Может, набраться смелости и расспросить Оливию?
— Может, соизволишь ответить мне? — спросил он, усмехаясь и не спуская с неё глаз.
— Ну, я думаю, мы успеем и быстрее, — поспешно сказала Кэтрин. Три часа без Роберта — наверное, она успеет сильно соскучиться.
— Ты не знаешь Либби, — заверил он её с выражением непроизвольного ужаса на лице. — Она тебя замучает, вот увидишь.
— Надеюсь, что я переживу, — улыбнулась ему Кэтрин.
Он кивнул и, чуть задержавшись, чтобы бросить напоследок ещё один взгляд на неё, снова вскочил в седло и уехал. Кэтрин показалось, что он даже не смотрит, куда направляется. Покачивая головой, она вошла в мастерскую.
Они вышли от мэтра Гоше почти через час, и Кэтрин, кажется, поняла, почему Роберт так не любит поездки в город с сестрой. Оливия заставила несчастного обувщика переворошить весь его запас, вытащить всё и разложить перед ними. Другие посетители, едва заглянув и завидев мадам Дегри — так они величали Оливию — удалялись, даже и не пытаясь дождаться, что на них обратят внимание.
В итоге, Оливия выбрала для Кэтрин несколько пар обуви, и они уехали, оставив мэтра Гоше подгонять туфли и сапоги под ногу Кэтрин.
Следующим пунктом их программы стало ателье портного.
— Конечно, это не Париж, — со вздохом сказала ей Оливия. — Но я не убедила Роберта отвезти тебя в столицу. Впрочем, может, он и прав. Драгон будет разыскивать тебя, а в Париже это было бы совсем несложно.
— Но ведь Кингсли, то есть, Драгон, разве он не догадается, что Роберт мог отвезти меня сюда, к себе домой?
— Конечно, это он подумает в первую очередь, Кэтрин. Но сюда он не сунется, не переживай. Пока ты с нами, и пока Роберт держит себя в руках, ты в полной безопасности, — Оливия пристально посмотрела Кэтрин в глаза и прибавила:
— И я не позволю ему причинить тебе вред, даже если он потеряет голову, так что можешь чувствовать себя спокойно.
— Почему Вы так добры ко мне? — почти шёпотом спросила Кэтрин, невольно опуская глаза — взгляд Оливии, когда она говорила серьёзно, было практически невозможно выдержать.
— Ты милая девочка, Кэтрин. Но, честно говоря, дело не в тебе. Просто, если он нечаянно убьёт тебя, это… Думаю, он не простил бы себе этого. А у меня только один брат, и он дорог мне, даже такой зазнайка и зануда.
Не очень понимая, как реагировать на подобную прямоту, Кэтрин вошла в ателье. Портной — мэтр Убер — приветствовал их не менее бурно, чем обувщик. Оливия тут же развернулась в его небольшой лавке, как королева, и Кэтрин просто послушно подчинялась ей, даже и не пытаясь сопротивляться — Оливия в магазине представляла собой стихию, с которой лучше не бороться.
Кэтрин перемеряла, наверное, штук двадцать платьев. К ней приложили неисчисляемое количество разнообразной ткани, которую Оливия оценивала критическим взором. Это было даже смешно, и Кэтрин, поняв, что проще всего расслабиться и получить удовольствие, крутилась перед зеркалом. Иногда она пыталась спорить с Оливией, но та и слушать её не желала, и командовала, как генерал на плацу.