— Только обещай мне, что не будешь прикасаться ко мне, пока я не проснусь. Это может плохо закончиться для тебя.
— Можно подумать, я только и мечтаю тебя трогать, — сказала Кэтрин как можно насмешливее. Но ей показалось, что она не обманула его. Впрочем, он снова лёг и закрыл глаза. С минуту она видела, как ровно поднимается и опускается его грудная клетка, а затем он вдруг полностью замер. Кэтрин постояла немного, напряжённо смотря и прислушиваясь — ничего. Ни звука. Ни движения. Полная тишина и спокойствие, словно она смотрела на прекрасное изваяние, а не на живого человека.
Она бесшумно подошла и уставилась на него с невольным трепетом. Если бы Роберт не сказал ей, что это сон, она бы решила, что он умер. Она поднесла ладонь к его губам, и ничего не почувствовала. Она испугалась. Сколько он будет так лежать, неподвижный, бездыханный, словно замороженный? Летаргия, всплыло в памяти смутно знакомое слово.
Прошло несколько минут, и Кэтрин охватила настоящая паника. Она несколько раз подходила и отходила от тела, раскинувшегося на кровати, останавливая себя в последний момент, уже поднося к нему руку. Она ещё в жизни не была так напугана.
Наконец, она не выдержала, решительно подошла к кровати, села на край и осторожно приложила ладонь к его груди, чтобы послушать, бьётся ли сердце. Несколько мучительно долгих мгновений она прислушивалась, но так ничего и не уловила. А в следующий миг, сама не поняв как, очутилась распластанной на кровати. Роберт навис сверху над ней, она ощущала на себе тяжесть его тела. Его лицо было искажено, глаза горели голодным безумным блеском.
Яд, успело промелькнуть в её голове прежде, чем она закрыла глаза, издав громкий стон и изгибаясь навстречу к нему.
Часть сознания, всё же, не отключилась, продолжая работать и фиксировать то, что происходит вокруг. Внезапно она перестала ощущать его присутствие над собой. Это было так неправильно и мучительно, что она снова застонала, на сей раз от разочарования. Некоторое время она ещё лежала, собирая сознание по кусочкам.
Она всё ещё тяжело дышала, когда приподнялась на локте, чтобы посмотреть, куда делся Роберт. В комнате его не было. Она увидела, что дверь распахнута настежь, и снова упала на кровать. Больше всего сейчас ей хотелось заплакать, но она сдержалась. В голове был сумбур, тело болезненно ныло, требуя своего, а в душе поселилась пустота. Ей не хотелось ни думать о чём-либо, ни двигаться, и она свернулась на огромной постели в клубок, заняв то место, где ещё несколько минут назад лежал Роберт, и закрыла глаза.
Часть III
1
Под утро её нашла Франсина, пришедшая убираться на третий этаж и обнаружившая открытой нараспашку дверь в комнату хозяина. Кэтрин спала тревожным сном, постанывая и беспокойно вздрагивая. Служанка, убедившись, что с гостьей всё в порядке, позвала хозяйку, и та, бережно взяв Кэтрин на руки, отнесла её в спальню на втором этаже.
Кэтрин проснулась, когда Оливия укладывала её в постель Елены. Открыв глаза, она непонимающе смотрела по сторонам, морщась и неосознанно потирая плечо. Оливия осторожно отвела её руку, сняла с плеча рукав платья и вздохнула.
Тем временем Кэтрин уже пришла в себя.
— Ай, — невольно вскрикнула она, когда ладонь Оливии снова коснулась её плеча, нанося на него мазь. — Что там такое?
— Ничего ужасного, — успокоила её Оливия. — Просто ушиб. Поболит и перестанет. И синяка большого не будет, обещаю. Мазь очень хорошо помогает, если сразу её нанести.
— Ушиб? — Кэтрин поморщилась, пытаясь припомнить, откуда он мог появиться.
Оливия пристально смотрела ей в глаза, обеспокоенная, и спросила:
— Что вы делали вчера?
— Да ничего такого, — искренне ответила Кэтрин, инстинктивно отодвигаясь подальше от Оливии, которая снова пыталась обработать ей больное плечо. — Роберт показывал мне дом, потом мы пошли в его комнату… — она запнулась, покраснела и с излишним пылом прибавила — просто, чтобы посмотреть, а не для чего там ещё.
Оливия хмыкнула и указала глазами на отпечаток ладони на её плече.
— Ах, это, — Кэтрин немного смутилась и покраснела. — Ну, это нечаянно вышло. Он не хотел, я уверена.
— Как дети малые, честное слово, — проворчала Оливия. — Как-нибудь уже решите, какие у вас отношения, и ведите себя поаккуратнее. Мои запасы мазей и притираний не безграничны.
Кэтрин промолчала, чувствуя, что, если Оливия и сердится, то не на неё. Она бы очень хотела защитить Роберта перед сестрой, но боялась, что, рассказав правду, только ещё больше навредит ему, а придумать что-нибудь правдоподобное у неё сейчас не было сил.