Она приготовилась почувствовать удар, услышать, как хрустнут её кости, но вместо этого услышала громкое рычание и звук, будто на лестницу обрушилась скала. Дрожа всем телом, она открыла глаза. У подножия боролись два жутких создания, одно из которых было одето, и в котором в следующий миг она узнала Роберта. Борьба была почти беззвучной, яростной, и заняла не больше минуты. Роберт вскочил и со всей силы ударил ногой по еле шевелящемуся телу поверженного врага. Что-то отвратительно хрустнуло, и юноша застыл в неподвижности.
Роберт обернулся к ней, и Кэтрин почувствовала, что дрожит мелкой дрожью. Она никогда не видела ничего более прекрасного. И более устрашающего. Его лицо исказилось, хриплое дыхание вырывалось из груди, словно работал мощный насос. Он сделал шаг к ней, и на что-то наткнулся. Переступив, он пошёл дальше, но вдруг повернулся назад и застыл. У его ног лежало тело его сына.
Кэтрин пыталась встать, но ватные ноги не слушались, и дрожащие руки были бесполезны. Разум давал ей ясную команду — бежать. Но этого она как раз делать не собиралась. Нет, если он захочет убить её — значит, так тому и быть. Она беззвучно открывала губы, пытаясь произнести его имя, но он не слышал её.
Последнее, что она помнила, было лицо Роберта — оскал, громкий рёв, вырвавшийся у него. Он был около неё уже через полсекунды, и Кэтрин даже не пыталась сопротивляться. Она упала на пол, чувствуя, как огромная тяжесть придавливает её вниз. Запах его крови обрушился на неё — она не ощутила боли, только поняла, что он придавил её к полу. Её губы раскрылись в последней попытке прошептать его имя.
3
Что за странный звук? Тик, тик, тик… Это что? Тик… Где она? Тик…
Кэтрин несколько раз моргнула и открыла глаза. Какой резкий свет! Тик… Что с ней?
Она глубоко вдохнула и непроизвольно охнула, застыв, в ужасе. Как больно!
— Где я? — прошептала она одними губами. Ещё один вздох — боль.
Лицо, смутно знакомое, склонилось к ней. Слова очень ласковые и успокаивающие.
— Кэтрин, всё хорошо. Ты жива, и скоро всё будет в порядке. Не бойся.
Оливия… Кэтрин припомнила её имя. Хмурясь и опасаясь двигаться, она посмотрела по сторонам, пытаясь понять, где находится. Какая-то комната с роскошной обстановкой, рядом с кроватью — столик, на котором разложены бинты и склянки с медикаментами, издающими резкий запах, как в госпитале. Ах, вот что издаёт этот странный тикающий звук — часы. Большие напольные часы у стены напротив.
— Где Роберт? — слова сорвались сами собой, она даже не сразу сообразила, что произнесла их вслух. Снова боль в груди. Она почувствовала, как кровь отливает от лица.
— Здесь, но я его к тебе не пущу, — строгий голос Оливии. — Кэтрин, прости, но я должна снова ввести тебе опий.
— Нет…
Она слабо дёрнулась, снова пронзительная боль, и туман… Небытие.
Туман рассеивался постепенно. Звуки, сначала приглушённые, потом всё громче. Свет, проникающий через приоткрывшиеся веки. Сознание возвращалось к ней.
— Кэтрин, лежи, не шевелись, — голос Оливии.
— Я…
— Не говори ничего. У тебя сломаны рёбра, так что экономь воздух.
Несколько минут Кэтрин лежала молча и не двигаясь, пытаясь осознать слова Оливии. Почему она оказалась здесь? Что-то случилось? Но что? Кэтрин не могла вспомнить, мысли тотчас же заволакивал туман.
— Кэтрин, если будет очень больно, скажи. Я не хочу превращать тебя в наркоманку, но всё же лучше наркотик, чем терпеть боль.
Кэтрин чуть кивнула головой.
— Позови его, пожалуйста, — наконец прошептала Кэтрин.
— Не время.
— Я должна его видеть.
Оливия склонилась к самому её лицу. Лицо прекрасной женщины хмуро и напряжённо.
— Это сейчас лишнее. Немного придёшь в себя, и тогда — ради Бога.
Кэтрин снова немного полежала, чтобы отдышаться от усилий — говорить тяжело, грудь что-то сдавливает, и иногда возникает боль.
— Пожалуйста.
— Нет.
— Оливия…
У её лица возникла рука, держащая стакан с какой-то тёмной жидкостью.
— Выпей, это облегчит боль.
Оливия поднесла стакан прямо к губам Кэтрин, и та послушно сделала несколько глотков. Жидкость оказалась горьковатой, но не противной.
— Что случилось? Где он?
— Кэтрин, успокойся и поспи. Обещаю, что приведу его, как только ты будешь в состоянии.
— Я уже в состоянии…
Мысли становятся ленивыми и уплывают куда-то вдаль. Чем её опоили?
Она стоит на верхних ступенях бесконечной лестницы, уходящей далеко вниз, где клубится мутный серый туман. К ней навстречу идёт юноша — прекрасней его она ещё не видела. Он обнажён, протягивает к ней руку с изящными длинными пальцами и улыбается.