Фру Венке, восхищенная этими словами Микала Мордтмана, громко воскликнула, протянув ему обе руки:
— Браво! Браво! Вот уж я не ожидала от вас этого. Откровенно говоря, я думала, что вы… Ну, да что об этом толковать… Я рада, что ошиблась в вас… Идите же сюда скорей, и мы тогда объединимся против наших многочисленных врагов!
Теперь в салоне стало почти тесно, так как сюда подошли многие гости, которых вовсе не интересовала карточная игра. Это были главным образом мелкие коммерсанты, не слишком привыкшие бывать в большом обществе. Теперь они проскользнули сюда и теснились возле стола. Их заинтересовал оживленный разговор, который вела фру Венке.
Между тем адвокат Карс снова заговорил, обращаясь только лишь к фру Венке. Однако он заговорил теперь в более сухом тоне: все дело принимало другой оборот, раз столь крайние взгляды излагал Мордтман — человек с университетским образованием. Он сказал:
— Если вы, фру Венке, недовольны несчастным эфоратом, то изложите нам — каковы должны быть практические меры, с помощью которых родители смогут принимать участие в работе школы.
Фру Венке искренне ответила:
— Охотно изложу! Прежде всего я бы хотела, чтоб все отцы и матери, чьи дети учатся в одной и той же школе, устроили бы общее собрание, чтобы избрать…
Микал Мордтман с беспокойством сказал:
— Простите, фру Венке, что прерываю вас! Вы предложили мне заключить с вами союз, и вот теперь я, как союзник ваш, должен отсоветовать вам давать практические инструкции для проведения в жизнь нашей школьной реформы.
Адвокат Карс, впервые обратившись к Мордтману, высокомерно спросил:
— А почему фру Венке не должна этого делать?
— Да хотя бы потому, что среди огромной толпы, которая всегда противится любой реформе, непременно найдется тот или другой, кто извратит эти практические предложения и постарается превратить их в шарж и карикатуру, чтобы этим доказать несвоевременность реформы.
— Вы сказали: «Постарается превратить в шарж, чтобы доказать несвоевременность реформы!» — снова высокомерно крикнул адвокат. — Однако я позволю себе сказать, что несвоевременность реформы уже доказана тем, что практическая неосуществимость ее является всеми признанной.
Адъюнкт Олбом всякий раз приходил в ярость, когда слышал что-либо, пахнущее оппозицией. И вот теперь Слепая кишка разразился речью. Олбом с возмущением крикнул Мордтману:
— Да-с, молодой человек! Теория может быть прекрасной, но надо придерживаться практики. Практика, практика прежде всего, молодой человек!
Микал Мордтман с английским спокойствием взглянул на адъюнкта и затем снова обратился к адвокату:
— При реформах, о которых здесь идет речь, практическое проведение в жизнь является второстепенным вопросом. И тот, кто начинает с этого, — начинает с конца и зря растрачивает на это свои силы. Мне кажется, что в этом деле прежде всего надо пробудить интерес у родителей. И если этот интерес будет достаточно сильным, то практические шаги будут сделаны без усилий. А вот если этот интерес не возникнет у родителей в должной степени, то совершенно бесполезно ссориться из-за каких-то практических трудностей.
Слепая кишка снова с яростью крикнул:
— О, я знаю молодежь, отлично знаю молодежь нашего времени! Ей бы только уничтожить все существующее, ничего при этом не создавая. Да, от задачи создать что-нибудь они наотрез отказываются. Они решительно ничего не могут создать. Это возложено на нас и на будущее. Да-с, все уничтожать — это легкое дело!
Микал Мордтман ответил Слепой кишке:
— Да, конечно, бессмысленно уничтожить что-нибудь, — ну, хотя бы, например, ту же молодежь, — это весьма легкое дело. Но уничтожить что-нибудь вредное так, чтобы оно исчезло, не менее трудно, чем построить что-нибудь заново. И поэтому будет не легко убрать все, что противостоит школьной реформе фру Левдал. Тут помешает лень и равнодушие, высокомерие и глупость. Предстоит необыкновенно трудная работа, и мне кажется, что мы с вами протянем ноги прежде, чем все будет завершено. Но все-таки я уверен, что эта сокрушительная работа будет сделана.
Фру Венке горячо воскликнула:
— Все нужно заново перестроить! Все равно наступит время, когда все поймут, что бесчестно приносить в жертву целые поколения ради старых предрассудков и ради отживших доктрин.