Они вышли из кафе и пошли к нему домой. Пешком. Ведь друг на Мазде уже давно уехал, а Монако был без машины. До дома было десять минут. У Нее зазвонил телефон.
- Да, мам, - ответила Она. - Все в порядке. Я с Монако.
Мама что-то ответила Ей, и Она, улыбнувшись, положила трубку.
- Что сказала мама? - спросил парень.
- Сказала, что, если я с тобой, значит, она спокойна.
Глава 28
Глава 28.
Мы дружим с Седым уже четырнадцать лет. Еще с университета. Эта дружба уже настолько проверена временем, что ее вряд ли что-то может развалить.
Я помню, как мы с ним познакомились. Он был невысоким, длинноволосым красавчиком с каре. Тогда это было очень модно. Я тоже ходил с такими волосами. Ну, типа, как у ди Каприо в Титанике. Кроме каре, у него было очень смазливое лицо и красивая фигура.
Впервые, я увидел его на сцене, когда мы готовились к какому-то празднику. Сейчас и не вспомню, что это было. То ли день факультета, то ли Новый год. Он был окружен огромным количеством девушек.
Такой живости ума и такого чувства юмора я раньше не встречал. Вероятнее всего, меня заинтересовал в нем самый яркий его контраст: смазливой внешности и решительного характера. Это был подкаченный мальчик-одуванчик с Молдованки, который отвечал за каждое свое слово и давал пиндюлей любому, кто был с этим словом не согласен. Этой контрастностью внешности и содержания он чем-то напоминал мне персонажа Дориана Грея.
Мы заговорили с ним о нашем выступлении, сценарий к которому написал я. Так и начали общаться. С первого слова я понял, что передо мной был глубокий и, одновременно, испорченный вниманием девушек, романтик. Он учился на французском отделении, что делало его контрастность еще сильнее. Пацан с Молдованки с накачанным телом и каре, говорящий по-французски! Это не умещалось ни в какие рамки. Он никогда не лез за словом в карман. А в любой ситуации всегда выходил сухим из воды, с философской позицией ко всему и хорошим настроением. Спорить с ним было дороже самому себе. А шутить над ним, и вовсе, было утопией. На любую колкость его живой ум находил такой контраргумент, что тягаться дальше, просто-напросто, не имело никакого смысла. А порой, просто хотелось застрелиться.
Седой переспал со всей своей группой. Кроме парней, естественно. Но ему всегда было мало. Любая красивая девушка, которую мы встречали в трамвае, вначале с опаской поглядывавшая на пристававшего к ней парня, таяла от его шарма, шуток и его французского уже к следующей остановке. А на конечной, ее можно было уже спокойно вести к себе домой.
Так было с каждой. Кроме его девушки. Казалось, все разговоры новых друзей сводились к "бабам". Я рассказывал про свои чувства к той самой красивой блондинке, с которой встречался, будучи студентом, а мой друг рассказывал мне про дыру в его большом сердце. Хотя у него и была девушка, которая просто сходила от него с ума, он был твердо убежден, что к ней, он абсолютно ничего не чувствовал. Каждый раз, с некоторой белой завистью, слушая мои рассказы об отношениях с любимой девушкой, он лишь глубоко вздыхал и говорил о том, что очень бы хотел когда-либо почувствовать нечто подобное.
Он изменял своей половинке и всегда был с друзьями, когда она звонила и просила его прийти. Ведь он всегда был душой любой компании, а все девушки сходили по нему с ума.
Пройдет время, все друзья позабудут о нем, а она уйдет. Он так и не сможет забыть ее. Так никогда и не сможет построить новых отношений. Он попытается склеить разбитую вазу и даже придет к ней с обручальным кольцом. Но она будет непреклонна. В прошлом останутся все приятные моменты их отношений, ее скромная улыбка, красивая фигура и самозабвение, с которым она отдавала всю себя ему.
Как бы не было жаль, но после всей этой, почти подростковой истории, он не сможет найти никого, кто смог бы хоть как-то его заинтересовать.
Седой всегда был очень пробивным. Кроме всех, упомянутых выше черт, он был еще и евреем. Он зарабатывал на всех сессиях столько, сколько не зарабатывали сами преподаватели. А когда, сессий не было, подрабатывал гоп-стопом и "разводиловом" лохов в бильярд и карты.
Ночью они, с таким же большим другом, как он, гоняли по городу амбалов, отбирая у них деньги. А днем, сидели в бильярдной, завлекая азартных идиотов якобы слабой игрой в карты на деньги. Те, ведясь на мелкие проигрыши в начале, ставили все больше и больше денег, проигрываясь всухую в конце. Частенько им даже приходилось оставлять расписки. А Седому и другу ходить по адресам и собирать дань с процентами. Не всегда без эксцессов.
В весь этот мелкий криминал он пошел, возможно, по двум причинам. Первой было то, что он был с Молдованки, и подобный образ добывания денег не был для него чем-то необычным. Второй - у него была та самая девушка, которой, не смотря ни на что, он любил делать сюрпризы.