- Почему? - хрипло спросил он, и это было одно из немногих слов, которые его тюремщики слышали в последнее время - не считая криков и ругани во время опытов.
- В вас больше нет необходимости.
Вот так, просто и коротко. И, Харпер это чуял нутром, лживо. Очевидно, выпускают наружу, чтобы следовать за ним по пятам, в надежде, что он выведет их на Иду.
Он сдержал голодную ухмылку, опустив голову и разглядывая посеревшие голые ноги - одежды его лишили давно, вместе с остатками чувства собственного достоинства. Затем поднялся и неспешно пошагал к дверному проёму, не оглянувшись, когда голос добавил:
- В конце коридора будет дверь, за ней вы найдёте необходимые вам вещи. Приносим свои извинения за доставленные неудобства.
Многолетняя привычка молчать помогла и здесь - поначалу сдержаться, а потом, когда схлынул первый бешеный порыв, осознать, что всё это просто дополнительная провокация.
Харпер ушёл молча.
Прошло слишком много времени с того момента, как Ида виделась с Харпером. Она подозревала, что рано или поздно что-то такое произойдёт, но, конечно же, надеялась, что ошибается.
Сначала она просто решила, что ему, всё же, надоело с ней возиться, и он вернулся к нормальной жизни - ну или какая там у него была. Но проблема заключалась в том, что Харпер пропал вообще со всех радаров - не появлялся дома, на работе, в любимых забегаловках, даже в подпольном тире, которым заведовал тот самый Стрович. Маловероятным виделось то, что капитан решил, внезапно, куда-то переехать, бросив работу, дом и вообще всё - это совершенно не соответствовало его характеру, который, Ида тешила себя надеждой, она успела неплохо изучить.
Соответственно, напрашивался второй вывод - с ним случилась беда. Но тихая и мерзкая, поскольку никто из его коллег не был в курсе произошедшего. Не было пышных - или скромных - похорон, проводов с почестями, полагающимися его должности, объявлений о пропаже. Человека просто не стало.
Чем дольше тянулась эта тишина, тем сильнее нервничала девушка. А когда она нервничала - начинала ошибаться. Несколько раз едва не попалась на глаза бывшим «сослуживцам», в надежде выяснить хоть что-то о судьбе капитана. Спасала только появившаяся привычка вести наблюдение либо откуда-то сверху, либо, наоборот, из канализации, к которой мало кто в своём уме испытывал желание приближаться. Но она подозревала, что кто-то её, всё же, заметил, поскольку ещё недели две после этого патрули, выезжающие на вызовы, были укомплектованы по высшему разряду. Ей пришлось залечь на дно, тихо проклиная себя за неосторожность. Конечно, рассчитывать на то, что её «маленький секрет» получится сохранить лишь между ней и Харпером, было довольно наивно, но Ида полагала, что достаточно хорошо успела изучить нижнюю часть Города, чтобы, в случае чего, иметь возможность сбежать как можно дальше. В сущности, ей давно нужно было это сделать, но сначала удерживала возможность помогать Харперу, а теперь... да, снова он был причиной! Возможно, это глупая сентиментальность, но уйти, даже не попытавшись ему помочь, Ида не могла.
На двадцать третий день стал активен один из его телефонов.
Девушка едва не подавилась, слишком резко вздохнув, и, даже не успев откашляться, принялась было набирать «личный» номер, но тут же сбросила вызов, спохватившись. Прикрыла глаза, заставляя себя успокоиться - пульс, норма которого, с недавнего времени, была около двадцати ударов, сейчас был близок к усреднённому человеческому. Даже немного зашумело в ушах, но мудрый Яд очень быстро стабилизировал состояние организма.
Вообще, после того, как стало понятно, что ей не суждено умереть, как всем остальным Отравленным, девушка начала куда больше обращать внимание на собственное изменённое тело. Данные, которые прежде мелькали лишь в медицинских отчётах и были ей совершенно безразличны, теперь обрели вполне конкретный смысл - только, увы, оборудование для точных исследований было уже недоступно. Но неожиданно обнаружилось, что Яд формировал что-то вроде тонкой и достаточно отчётливой обратной связи между осознанными «запросами» и реакциями тела. Выглядело это, правда, как дешёвая пародия на медитацию, но настраиваться на правильный отклик действительно приходилось долго, в тишине и хоть каком-то подобии комфорта, особенно поначалу. Зато она научилась в какой-то мере управлять регенеративными функциями, замедлять или ускорять сердцебиение, взвинчивать восприятие до максимума, недоступного ей на пике Отравления, и многое другое. За каждый эксперимент приходилось расплачиваться - голодом, болью, о которой она уже успела позабыть, травмами, энергией. У неё могла бы быть достаточно увлекательная жизнь, если бы не насущные проблемы - как то чистая вода, пища и относительно безопасное убежище. Иногда она сама поражалась тому, как легко и непринуждённо она опустилась до такого существования - ниже самого грязного нищего, где-то на уровень канализационной крысы. Довольно скоро, впрочем, она получила и ответ на этот вопрос, и даже не удивилась ему. Яд. Он опекал её, подобно тому, как воспитатель оберегает глупого и недалёкого ученика. Указывает, направляет и наставляет - без пояснений, требуя исключительного послушания. И только потом, когда, собственно, ученик оказывается готов задавать вопросы - рассказывает, что к чему. Так и у неё оказались блокированы некоторые привычки и установки, просто чтобы она могла выжить. Без излишеств, без удобств даже, исключительно в рамках сохранения существования.