«- Вы же можете придумать, как это использовать, правда? Я слышала, что так бывает и что у вас есть особые специалисты, и я хочу помочь! И... лекарства, есть же какие-то лекарства? У вас должен быть доступ к передовым технологиям, так возможно ведь, что придумают антидот? Я всё сделаю, правда!» - Харпер присутствовал при том разговоре, и отчётливо помнил захлёбывающийся, теряющий окончания у слов голос. Девчонка сидела, вцепившись руками в сидение стула между ног, и явно безотчётно качалась взад-вперёд. Ею двигало отчаяние. В принципе, неудивительно, учитывая, что следы Яда уже прослеживались визуально - неестественно блестящий зрачок, глубокие зеленоватые тени, окаймляющие запавшие глаза, почерневшие лунки ногтей и нездорового серого оттенка кожа. И, всё же, это был самый начальный этап. Харпер видел такое прежде много раз, и безошибочно мог бы уже перечислить все последующие этапы заражения. Вне зависимости от наличия или отсутствия медикаментозного вмешательства - ведь, что бы ни говорила молва, они не обладали чудодейственным средством против Яда. Однако, частично девчонка была права - адекватных, сохранивших рассудок, можно было использовать, поскольку убивающий их Яд очень причудливым и извращённым образом «извинялся» за скорую гибель своих жертв, наделяя тех фиксированными преимуществами: ускоренная реакция, гибкость, слабая восприимчивость к боли, небольшое повышение силы и отменная регенерация. Больше, правда, на заражённых не действовало ни одно лекарство или наркотическое вещество, а питательный рацион существенно ограничивался растительной белковой пищей и глюкозой, но это было сущей мелочью в сравнении с осознанием того, что Яд оставлял своим жертвам около года жизни. Странным было то, что Яд не делал различий между полом, возрастом и физическим состоянием «реципиентов». Яд был своеобразным катализатором, давая воистину неординарные возможности всем, кого касался, но не все могли воспользоваться им в должной мере.
Эта девчонка сумела.
Экспресс-курс по обращению с оружием, какие-то базовые наставления о тактике, навык вождения... она схватывала всё на лету и сразу спешила переходить к следующим темам. Сначала её пытались одёргивать, но потом махнули рукой, ведь, справедливости ради, темпы обучения и восприимчивости у неё были значительно выше, чем у обычных людей. Однако вызывала удивление её готовность использовать орудия убийства. Было проведено несколько психотестов, с целью выявления психопатических и асоциальных склонностей, но все они выдали отрицательный результат - девушка была психически здорова и стабильна, настолько, насколько вообще может быть стабильным человек, знающий, что ему осталось жить меньше года.
«Я хочу быть полезной» - таким был рефрен всего периода обучения и пары месяцев начальных миссий. Вскоре, однако, он сменился на «докажите, что вы можете быть полезны мне», когда Отравленная поняла, что во многом превосходит других оперативников, которые, в свою очередь, относились к ней как к прокажённой. Харпер даже не мог найти в себе силы осудить её поведение - молодой девчонке оказаться подвергнутой такому остракизму, и, при этом, понимать, что он несправедлив и незаслужен, очевидно, было тяжело. И, всё ещё, она справлялась с этим не худшим образом.
В итоге, услышав сигнал «на выход», она срывалась с места первая, оставляя всех далеко позади, первая же прибывала на место преступления, первая же вершила свой странный суд. Прочим же оставалось только разгребать последствия, когда они приезжали за ней следом. От помощи она отказывалась всегда, фыркая и всем своим видом демонстрируя, что ей никто не нужен. Теперь она открыто заявляла «вы мне мешаете».
Харпер знал, что последует за этим. Девчонка закусила удила, и лишь крошечный шаг отделял её от того, чтобы уйти в «виджиланте» - творить самосуд, а там уж недалеко и до тех, кто убивает в том числе и невинных, просто потому что они попались под руку. В конце концов, кто их считает, этих гражданских? Харпер видел это, и пытался предотвратить. Он сочувствовал ей, симпатизировал - сдержанно, большего позволить не мог в силу профессиональных причин, и ему не хотелось, чтобы для неё всё закончилось... преждевременно. И вот сейчас, глядя на выпачканную в крови девушку, безразлично возящую грязными кроссовками в луже, он понимал, что момент потери связи с ней всё ближе. Неотвратимость этого вызывала глухую злость.