— Меган? Боже, но… Ты так изменилась. Ох, проходи, детка.
В доме пахнет домашней едой, кошачьим кормом и… уютом. Мы проходим в небольшую гостиную, на диванах лежат цветастые подушки, а рядом с окном стоят корзинки для котов, их несколько штук, а питомцы настороженно смотрят на меня глазами-бусинками. Сажусь на диван и осматриваюсь: планировка схожа с нашим домом, но тут всего один этаж, и все же… Я себя чувствую здесь намного комфортнее. Миссис Фостер приносит поднос с небольшими белыми чашками, от них исходит ароматный пар и ставит вазочку с домашним печеньем.
— Думаю, тебе есть, что рассказать, — говорит женщина, и я изливаю ей все, что случилось за год, умалчивая о Кервеле и Берфорте. Миссис Фостер внимательно слушает и не перебивает, на ногах сидит все тот же рыжий кот, напоминающий Гарфилда, может брат-близнец?
— Боже, детка, я так и знала, что что-то случилось, — печаль сочится в голосе, а в глазах стоят слезы. — Но… какая же ты все-таки умничка: стоишь на ногах, улыбаешься. Не каждый ведь сможет подняться и не опустить руки.
— Да, но… — вздыхаю, кручу красивую чашку в руках, украшенную золотой каймой, и улыбаюсь: — Знаете, я поняла, что и в плохом есть свои плюсы, просто их надо… увидеть.
— Конечно, — кивает женщина, поглаживая кота, — ты права.
Солнце окрашивает комнату в мягкие пастельные тона, заходя за горизонт — прошло несколько часов, а я даже не заметила.
— Знаешь, в течение года пару раз приезжал какой-то мужчина, никогда его раньше не видела, — неожиданно говорит женщина и задумчиво проводит ладонью по губам, а я настораживаюсь. — Спрашивал про Сару и тебя. Я сказала, что просто присматриваю за домом и ничего не знаю.
— Мужчина? Как… он выглядел?
В голове вспыхивает лицо Берфорта, но зачем сюда приезжать? Он ведь знал, что я в больнице. Других вариантов просто нет.
— Довольно высокий, элегантный, я бы даже сказала… из высшего общества, аристократ, — задумчиво поднимает глаза миссис Фостер.
Описание подходило Берфорту, но что-то подсказывало, что это не он, да и зачем интересоваться мамой? Крис знал, что ее нет. Все это очень странно, а мне странности уже поднадоели.
— В любом случае, он произвел на меня положительное впечатление, — вздохнула старушка и улыбнулась, кот довольно мяукнул на ее ногах.
Эш Кервелл тоже вызывал приятное впечатление, и что в итоге? Оказался на всю голову двинутым. Нельзя думать о покойниках плохо, но он это заслужил вполне.
— Что ж, я, наверное, пойду, — встаю и разминаю затекшие ноги.
Миссис Фостер проводит до дверей, а рыжий кот тянется за ней «хвостиком». Подозрительно смотрю на него, он на меня… Боже, какой чудной, как будто читает мысли по глазам.
— У вас очень… интересный кот.
Женщина смеется и смотрит на «рыжее чудо».
— Его зовут Дик, как и моего покойного мужа, — вздыхает миссис Фостер, а на губах появляется грустная улыбка. — Первый раз, когда увидела его, совсем малыша, рыженький комочек, не раздумывая назвала Диком — он смотрел, как и муж когда-то, казалось, в самую душу.
«Как и Берфорт…», — добавляю в уме, и даю себе оплеуху. Зачем я постоянно о нем думаю?
— Коты ведь очень чувствительные, знаешь? Они ощущают настроение, боль, радость… — женщина останавливается на полуслове и откашливается. — Они умные существа.
— Да, конечно, — поддакиваю. — Спасибо за чай и печенье.
— Заходи, детка, я всегда тебе рада.
— Благодарю. До свидания.
К дому иду в полной задумчивости, размышляя о загадочном незнакомце, который интересовался мамой и мной. Все-таки не нравится мне это. Я так погрузилась в раздумья, что даже не заметила черную машину, стоящую неподалеку, а стоило бы обратить внимание…
*3459 мили — 5567 км
Глава 8. Серые «лисы» и горе-художник
Лондон, Англия
Иногда очень полезно ничем не заниматься. Нет, я никогда не считала себя ленивой — все-таки больше отношусь к типу целеустремленных людей, которые добиваются своего в любом случае: трудятся, работают над собой, совершенствуются. Но сейчас мне хотелось побыть именно ленивой, отдохнуть от всего и… решить, что делать дальше.
Каждый день шаталась по улицам города, как бездомный кот или собака, или подросток (на секундочку, в двадцать два года), но не по тому Лондону, где море туристов, торговая Оксфорд стрит, Биг-Бен, Букенгемский дворец, «Стеклянный осколок»… Нет, мне нравились те спокойные улочки, где увидишь работы уличных художников, граффити, стрит-арт, разные милые кафешки, неприметные магазинчики — тот Лондон, который видят немногие.
С каждым новым днем все больше понимала, что невидимкой быть полезно — я сливалась с толпой и становилась таким же обычным жителем. Если раньше ко мне могли подойди и даже попросить автограф, сделать «селфи», сейчас я полностью растворялась среди лондонской суеты.
В руках — Pоlaroid, который появился благодаря магазинчику разных старинных товаров. Я фотографировала все, что попадалось на глаза: граффити на Лик стрит, которое облюбовал когда-то давно знаменитый художник Бенкси, а рисунки на стенах менялись там практически каждый день; дома на Рупли стрит с одинаковыми фасадами, но разноцветными дверями; цветок с колючей проволокой — работа популярного Shok-1, рисующего, казалось, через рентгеновские лучи. То, что раньше для меня не имело абсолютно никакого значения, сейчас становилось более интересным и привлекательным. Лондон открывался по-новому с совершенно другой стороны.
С «Тейт модерн», музея современного искусства, можно увидеть «Стеклянный осколок» — пирамиду из стекла, одну из главных и последних новинок современной архитектуры; а также знаменитый Уоки-Токи — небоскреб, напоминающий древнюю мобильную рацию «уоки-токи», на верхнем этаже которого расположился Небесный сад с различными растениями, кафешками, барами и ресторанами. Все это теперь находилось на снимках.
Фотографиями делилась с Райли, который сказал, что у меня довольно неплохо получается (может это мое призвание — фотограф, а не модельный бизнес?), и с миссис Фостер, которая стала учителем по кулинарии. Да, теперь я не давилась разным фастфудом и едой быстрого приготовления, а могла вполне спокойно сделать пирог с курицей или картошку по-французски. Правда, сначала получалось не очень хорошо, но… но со временем все-таки я уже могла с гордостью отметить, что не все так плохо и мою стряпню вполне можно есть.
Так, из популярной модели Меган Миллер, я превратилась в обычную девушку, которая подмечает разные мелочи: например, людей, которые также стали пополнять снимками полароид. Дети в одинаковых желтых футболках, гоняющие мяч, девушка с сигаретой, сидящая возле дверей и о чем-то задумавшаяся, парень, пускающий мыльные пузыри на Трафальгарской площади, «офисный планктон» на Ливерпуль стрит… На самом деле, в Лондоне было столько мигрантов, что он мог бы сравниться и соперничать с Нью-Йорком. Арабский квартал, французский, китайский — множество национальностей, которые старались прижиться и создать свой уголок с бытием, традициями, чтобы не забывать родную культуру и страну.
Теплый август, сменил сентябрь, плавно переходящий в октябрь. В последнее время я часто наведывалась в Гайд-парк, сравнимый с Центральным парком в Нью-Йорке. Он также был расположен в сердцевине Лондона, окруженный различными постройками, домами, офисами… Я занимала любимую лавочку, пила кофе, ела хот-дог или фиш энд чипс и наблюдала. Каждый день ловила новые кадры, не похожих друг на друга людей… белок, которые давно уже стали полноправными жителями и даже не стеснялись отбирать еду, в прямом смысле этого слова. Серые жирные «лисы» — видимо в душе у них жило именно это животное — стаскивали буквально все, что попадалось им на цепкие глазки, а добрые люди, конечно, их подкармливали (не удивительно, что они были упитанными, как и кот миссис Фостер Дик). Я не была жадной, вовсе нет, даже покупала и подкармливала их орешками, но как-то раз белка быстро заскочила на лавочку и утащила кусочек жареной рыбы! Она, как заправский воришка, прыгнула и, быстро своровав, понеслась на ближайшее дерево. В общем… Да, эти с виду милые существа были теми еще засранцами.