Она делает паузу, когда аплодисменты снова поднимаются, на этот раз оглушительные. Дафна чувствует, как множество глаз обращается к ее карете, несомненно, ожидая, что Софрония находится внутри. Она с ужасом понимает, что они будут разочарованы, узнав, что там всего лишь она. Не то, чтобы она могла винить их за это. Но она ждет, прислушиваясь к следующим словам матери, любопытствуя, как та решит раскрутить миф о том, что Софрония жива, не показывая ее во плоти.
«К несчастью, - продолжает императрица, когда толпа снова замолкает, - темаринские узурпаторы, пытавшиеся убить ее и ее мужа, короля Леопольда, также узнали об их местонахождении, и они были вынуждены скрыться, чтобы спастись».
По толпе прокатывается волна освистывания, и императрица им позволяет.
«Уверяю вас, я делаю все, что в моих силах, и как ваша императрица, и как мать, чтобы моя дочь и король Леопольд смогли покинуть укрытие и вернуть себе свои троны в ближайшее время. Я больше всего хочу, чтобы Темарином правили его законные король и королева. Но пока этот день еще не наступил, я сообщаю радостную новость из Фрива - принцесса Дафна вышла замуж за принца Байра и теперь является принцессой Фрива, скрепив союз между нашими странами на многие поколения вперед».
В ответ раздаются одобрительные возгласы, и Дафна понимает, к чему все идет. Она бросает взгляд на Байра, который наблюдает за императрицей с тем же неохотно-восторженным вниманием, что и Дафна.
«Что бы она ни сказала, не переставай улыбаться», - предупреждает она его.
«Что?» - спрашивает он, озадаченно хмурясь, но Дафна не успевает ответить, потому что императрица снова начинает говорить.
«И я так рада, что молодожены решили нанести визит в Бессемию», - говорит она, жестом указывая на карету, в которой сидят Дафна, Байр и Клиона. По ее команде лакей открывает дверцу кареты, и толпа снова разражается радостными криками и аплодисментами. На этот раз звук оглушительный.
Байр выходит первым, но вместо того, чтобы позволить слуге помочь Дафне спуститься, он поворачивается к ней и протягивает руку. Она принимает её, и после секундного замешательства слуга отступает. Дафна знает, что это не было продуманным жестом с его стороны — в Фриве нет строгих правил о том, кто и как должен выходить из кареты, — но даже если бы она сама попыталась поставить эту сцену, вряд ли получилось бы лучше.
Толпа, наверное, ожидала увидеть, как их наименее любимая Бессемианская принцесса — не столь прекрасная и дерзкая, как Беатрис, не столь милая и добрая, как Софрония — улыбается и машет рядом с мужем, которого, как все знают, выбирала не она и даже не её мать, а судьба. Увидеть ее стоящей рядом с этим «диким» бастардом из Фрива, грубым и неотёсанным, как и его страна.
Но то, что они видят сейчас, когда Байр берёт Дафну за руку, — это история любви.
Да, Дафна может и не быть любимицей народа в отличие от сестёр — и она помнит об этом с самого детства. Но если есть что-то, чему она научилась у матери, так это умению создавать нужный образ. А истории о любви любят все.
Байр собирается отпустить её руку, когда она твёрдо встаёт на землю, но Дафна крепко сжимает его пальцы, сплетая их со своими, и они поднимаются по мраморным ступеням к императрице под одобрительные возгласы толпы. Если он и удивлён её порывом, то быстро берёт себя в руки и не отпускает её ладонь даже когда они достигают вершины лестницы, останавливаясь перед императрицей.
Клиона выходит из кареты следом, но остаётся в стороне — среди свиты императрицы и немногочисленной фривийской прислуги, сопровождавшей их в пути.
Дафне и Байру приходится отпустить руки, чтобы повернуться лицом к ликующей толпе, но тут Дафна снова тянется к его руке. Байр понимает, что она делает, поднимает их соединенные руки к своим губам и проводит поцелуем по костяшкам ее пальцев, отчего толпа приходит даже в больший восторг, чем от самой императрицы.
— Поцелуй её! — раздаётся чей-то возглас, и толпа тут же подхватывает это требование.
Дафна заставляет себя покраснеть, кокетливо прикусывает губу и бросает взгляд на мать — будто ища разрешения, хотя на самом деле ей важно увидеть её реакцию. Императрица остаётся непроницаемой, её лицо озаряет широкая улыбка. Но для Дафны, знающей каждую из материнских улыбок лучше кого бы то ни было, это само по себе становится ответом. Раздражённая улыбка. Раньше она вселяла в Дафну тревогу, но сейчас кажется… победой.
Императрица снисходительно кивает, и улыбка Дафны становится ещё шире. Она поворачивается к Байру, который выглядит неуверенно.
— Ну же, — шепчет она, едва шевеля губами. — Постарайся.